– Вы так считаете, Юрий Иванович? – со сладкой улыбкой, от которой Сомову захотелось провалиться сквозь пол, проговорил Жуков. – Напрасно. Только родившись, человек уже находится в процессе умирания, и в любом начале заложен конец. И, если на протяжении всей жизни мы отрицаем смерть, то тем самым обедняем свое существование. Может быть, сама жизнь при этом теряет смысл.
– Вы хотите сказать, что смысл человеческой жизни – в смерти? – растерянно брякнул Тимур.
– Нет, я ничего такого не говорю. Я хочу, чтобы говорили вы. Неужели вы не задумывались о том, что вы смертны?
Тимур не задумывался. Он боялся смерти, как все нормальные люди, но не своей, а смерти родных и близких. Он считал, что смерть существует не для тех, кто умирает, а для тех, кто остается. Он не задумывался никогда раньше, а сейчас на это не было времени, нужно было что-то отвечать. И Тимур решил сказать первое, что пришло ему в голову. То, что туда пришло, могло стоить парню положительной оценки, но врать он не умел.
– Я считаю, – начал он, – что жить в постоянном ожидании собственной смерти невозможно. Это глупо. Это разрушает человека как личность. Конечно, совершенно забывать о том, что ты не бессмертен, не стоит, но до определенного момента хорошо бы такие мысли отодвигать на задний план.
– Да? И как же их отодвинуть? – ехидно прищурился Жуков. – Вам не кажется, что малая озабоченность вопросом собственной смерти говорит либо о мещанской тупости, либо о духовной пустоте?
– Мне не кажется. Человек не от мещанства и бездушности не думает об этом, просто его мысли занимает какое-то дело, увлечение, сильное чувство. Ему просто некогда и неинтересно думать о смерти. Если он станет постоянно думать о том, что существование вот-вот прервется, он не сможет ничего создать, не сможет реализоваться и не оставит свой след в жизни просто потому, что не начнет ничего делать, не попытается создать произведение искусства, изменить мир, да и просто родить детей и продолжить себя в них.
– Но ведь и смерть – одна из возможностей реализоваться. Вспомните, вот хоть Ирина Корнеева, лаборантка нашей кафедры. Разве можно сказать, что ее смерть не оставила никакого следа? Может быть, эта смерть именно сейчас, в цветущей юности, сделала гораздо больше для Ирины, чем могла бы сделать жизнь, продлись она до глубокой старости. Девушка оставила след в истории человечества, маленький, робкий, но все же след, только потому, что ее убили.
– Я не думаю, что она хотела оставить в жизни такой след! – перебил его Тимур. – Когда убийца напал на нее, она больше всего хотела просто выжить.
– Откуда вы знаете? Может быть, Ирина была гораздо умнее вас, может, она понимала, что, когда ужас смерти охватывает нас, от него не нужно бежать, нужно пройти его до конца, пережить и поставить точку. Если нет, то почему она пошла к убийце? И, может быть, затягивая на ее шее удавку, он видел в глазах девушки согласие и желание смерти.
– Он ничего не видел, – отрезал Каримов. – Убийца находился за спиной у жертвы, когда затягивал веревку.
– А откуда вы знаете это? – подозрительно прищурился Жуков. – Словно именно вы…
– Нет, не я. Я прохожу практику в райотделе милиции и читал материалы дела. А вот откуда вы, Павел Федорович, знаете, что Ира сама пошла к убийце? Вы-то вряд ли владеете следственной информацией.
Жуков побледнел, члены комиссии зашушукались, Сомова прошиб холодный пот, и он снова попытался спасти ситуацию:
– Мне кажется, можно закончить и отпустить Тимура. Все понятно, можно выставлять оценку.
– Нет, уж позвольте! – справился с собой Жуков. – Теперь мне уже просто интересно знать, как мальчишка, который смеет меня обвинять, да-да обвинять, поведет себя, если очень скоро, например, сегодня же встретится со своей смертью? Если человек постоянно думает о конце своего бытия, то и страх смерти постепенно ослабевает, потому что становится знакомым. А в вашем случае, встреться вы с убийцей…
– Если я встречусь с убийцей, он тут же превратится в жертву.
– Вы возьмете на себя право лишить человека жизни? – удивился старик Мейер.
– Нет, я не собираюсь лишать жизни даже маньяка, но лишить его здоровья и свободы смогу, не задумываясь. Павел Федорович, наша дискуссия бессмысленна, если, конечно, убийца не вы и не я. Может, закончим?
– Действительно, давайте закончим! – взмолился Сомов. – К чему молодым людям задумываться о смерти? Пусть об этом думают те, кому осточертела жизнь. Лично я доволен своим существованием.