Выбрать главу

– Да что говорить? Я ничего не знаю.

– А кто ее нашел? – поинтересовался программист Сережа Федотов.

– Мальчишки детдомовские с рыбалки шли. Хорошо, что нашли, там редко кто ходит. Еще пару часов и не спасли бы.

– Думаете, спасут? – оживился Федотов.

Борис Борисович вздохнул и пожал плечами.

Круглова совсем было решилась выставить вздыхающую и шепчущуюся толпу из бухгалтерии, как за нее это сделала Света.

– Так, граждане, – сказала она, возникнув на пороге с новой пачкой документов для Лены. – Собрание окончено, прошу расходиться. Нам еще работать надо, а сегодня, я думаю, никого больше убивать не будут. Приходите завтра.

Народ нехотя потянулся в коридор.

– Юрий Иванович, – Жуков имел дурацкую, по мнению его коллег, манеру говорить так тихо, чтобы к его голосу прислушивались. Хотя бы к голосу, потому что к словам его не прислушивался уже никто. – Юрий Иванович, неужели вы теперь считаете позволительным опаздывать на заседания кафедры?

– Павел Федорович, – растерялся Сомов, – так ведь на Галину Петровну напали…

– И при чем здесь вы? Вы что ли напали?

Сомов совсем перепугался:

– Не я…

– Нет?

– Просто я последний, кто ее видел.

– Последний ее живой видел убийца. Вы, Юрий Иванович, доктор философских наук, на мое место метите…

– Я?!

– Метите-метите, – царственно махнул рукой Жуков. – А рассуждать логически не можете. Если вы утверждаете, что видели ее живой последним, следовательно, именно вы и есть убийца, потому что после встречи с убийцей она была уже мертва. Так?

Присутствующие на заседании бесстрастно смотрели на побледневшего Сомова, ожидая от него ответа. Доцент судорожно сглотнул.

– Нет, не так. После встречи с убийцей она осталась жива. Ее в больницу увезли.

Он повернулся и вышел, осторожно притворив за собой дверь. Лаборантка Ира, которая только что внесла фамилию Сомова в список присутствующих, взяла линейку и карандаш и аккуратно, как учил ее Павел Федорович, зачеркнула строчку.

Глава 5

Лариса чуть не рыдала в трубку.

– Маша! Помоги! У нас ребенка забирают!

– Которого?

Лариса Чумикова работала в детском доме воспитателем, поэтому вопрос был актуален: детей там было двести человек, из них в Ларисиной группе – пятнадцать.

– Да того же! Митьку Гуцуева!

– Опять Митьку? Куда забирают-то?

– В милицию! Маша, надо прессу поднимать…

– Тогда уж гортелеканал.

– Не знаю я! Давай кого-нибудь…

– Подожди, успокойся. Я сейчас приду.

Детский дом-интернат был в пяти минутах ходьбы от Машиного дома, и вскоре она уже входила в старый добротный корпус из красного кирпича. У подъезда стоял милицейский «УАЗик» с зарешеченным задним стеклом.

Внутри здание было поделено на «квартиры». В каждой – по четырнадцать-пятнадцать детей обоего пола возрастом от семи до семнадцати лет, два сменных дневных воспитателя и два ночных. Комната для игр и занятий, спальни, небольшая кухня, ванная и туалет.

Митька Гуцуев забаррикадировался в спальне.

– Митя! Мить, открой! Открой, Митя… – Лариса стучала в дверь, потом припадала к ней ухом, слушала и снова стучала. – Митя!

Участковый и еще один милиционер из районного отдела, его Маша тоже знала в лицо, были рядом с Ларисой, готовые в любой момент вмешаться.

В стороне стояли директор дома Елена Анатольевна и инспектор по делам несовершеннолетних. Рокотова направилась к ним.

– Господи! Что вы ребенка-то все мучаете? – нервничала Елена Анатольевна. – Оставьте под мою ответственность. Разбирайтесь, я глаз с него не спущу!

– Не могу я! – качала головой инспектор. – Вы же понимаете: на учете, побеги. Сколько? Четыре?

– Три!

– Ну три. Кражи, теперь еще покушение на убийство. Вы соображаете, о чем просите? Какая может быть ответственность! По нему тюрьма плачет.

– Ему тринадцать лет! Он ребенок еще! У него и так вся жизнь поломана, давайте еще посадим его…

– Надо будет – посадим.

– Не посадите, – вмешалась Рокотова. – Мал еще.

– А вы считаете – пусть на свободе ходит? – взвилась инспектор. – Пусть себе старушек мочит?

– Каких старушек-то?

– А вы, я забыла, кто?

– А я, напомню, журналист. Я про этого мальчика писала дважды, общалась с ним много. Вот не создалось у меня впечатления, что он способен на убийство. И вы, между прочим, тоже были такого мнения год назад, когда его после побега из Москвы забирали, – напомнила Маша.

Инспектор ничего не ответила и направилась к двери в спальню, за которой, как волчонок в норе, прятался тринадцатилетний мальчишка.

– Елена Анатольевна, что случилось?