Он согнул шею и сплюнул, прополоскал и вытер рот полотенцем, потом бросил его обратно на столешницу, прежде чем поднял голову и посмотрел в зеркало в своему отражению в глаза.
— Мне нужна новая чертовая работа, — сказал он сам себе.
Потом склонил голову набок и прислушался.
Ничего.
Он вошел в комнату, не сводя глаз с задернутых штор, и увидел слабый просвет, пробивающийся по бокам и в щель посередине. Посмотрел на будильник.
Шесть тридцать.
Он снова прислушался.
— Черт, — вырвалось у него, и он быстро вышел из своей комнаты — огромной хозяйской спальни, где стояла большая двуспальная кровать, низкий комод и еще один, более узкий и высокий комод, на который он поставил телевизор с плоским экраном. Если бы он захотел, то мог бы поставить на это место кресло или кушетку, чего не сделал, потому что было много пустого пространства, создающего ощущение мужского логова. Из комнаты можно было пройти в хозяйскую ванную с двумя раковинами, огромным зеркалом перед ними, акрами пространства между раковинами, шкафами под ними, разделенными этим пространством, где хозяйка дома, если бы таковая имелась, могла бы поставить скамейку и туалетный столик. За раковинами был туалет, предоставляющий уединение, точнее слева, если стоять к нему лицом. Напротив — душевая кабина, достаточно большая, можно уместиться вдвоем. Между двумя покрытыми ковром ступеньками стояла огромная овальная ванна. За ванной была огромная гардеробная, почти такая же большая как спальня.
Лейн распахнул одну из двойных дверей, которые вели на большую открытую площадку наверху лестницы, где находилась его скамья для жима, гири, беговая дорожка, стена, заполненная встроенными полками, шкафами и письменным столом у широкого окна, компьютер и потрепанное вращающееся кресло перед столом.
Он прошел через комнату к одной из дверей на противоположной стороне лестницы. Громко дважды стукнул. Его рука потянулась к ручке, он нажал и толкнул дверь, качнувшись телом в темную комнату, увидел своего младшего сына Триппа, который спал без задних ног.
— Трипп, вставай, иди в душ, — приказал он громким голосом.
Трипп зашевелился, перекатившись на кровати.
— Что?
— Вставай, парень, иди в душ. Ты опаздываешь. Тебе пора в школу, — сказал Лейн сыну.
— Хорошо, — пробормотал Трипп и перевернулся на живот.
— Ну же, Трипп, — потребовал Лейн, распахнув дверь, и направился по коридору к следующей двери.
Он постучал еще раз два раза и открыл дверь. Тут же послышалось движение, но это была собака Джаспера — Блонди слишком дружелюбная золотистая лабрадорша. Она спрыгнула с кровати Джаспера и поплелась к двери, ее тело раскачивалось в стороны, пока она виляла хвостом. Его сын даже не пошевелился.
Блонди обошла Лейна и остановилась, почти прижавшись к его ногам, ей хотелось гулять.
В комнате пахло подростком и собакой. Не слишком удачное сочетание.
— Джаспер, вставай. Пора собираться в школу, — снова громко произнес Лейн.
Джаспер не двигался.
— Джас, вставай, — сказал Лейн громче.
Тело Джаспера слегка шевельнулось, но он не издал ни звука.
— Ты встанешь, примешь душ и спустишься вниз через пятнадцать минут. Понял? — сообщил ему Лейн, открыл дверь и включил яркий верхний свет в качестве дополнительного стимула.
Трипп был большим фанатом поспать, но Трипп вставал. Трипп делал то, что ему скажут.
Джаспер — нет. Джаспер не был большим фанатом подъемов. Еще меньше он любил школу. И еще меньше он был поклонником своего старика и особенно того старика, который говорил ему что он должен делать. Джаспер должен был завести будильник и разбудить брата, если Трипп не проснется. Но он никогда этого не делал, потому что никогда не заводил будильник, и когда Лейн начал заводить ему будильник, Джаспер отключал его, просто чтобы позлить Лейна. Это был их ежедневный танец, когда его сыновья жили с ним, и это всегда выводило Лейна из себя.
Лейн отвернулся от двери и стал спускаться по лестнице, Блонди так близко трусила рядом, что чуть не налетела на его ноги.
Она дрожала от возбуждения, потому что это была ее самая любимая часть утра. Она вылетала на улицу, ей это очень нравилось, потом возвращалась домой, чтобы поесть и поприветствовать всех своих мальчиков одновременно, что случалось не так часто или не очень часто, как ей хотелось бы.