Дело в том, что я сидел как раз в делопроизводственной части Управы, снабжаемый потеющим чиновником делами стражников, их послужными списками. Маршрутами обычных патрулей в районе нападения и прочими вроде как «по делу» данными.
— А скажи-ка, служивый, — барственно обратился я к трясущемуся чину. — А товарищ главы управы, который дока по летучим отрядам — кто таков?
— А-а-а… простите почтенный, коли задаёте вопрос, так по делу, — перестал умничать чинуша. — Сирил Септоокт, почтенный.
— Одарённый? — натурально удивился я, поскольку фамилиё этого типа была явным сокращением числительного.
Хотя… это я провтыкал. У Алларта и главы были духи на страже кабинетного имущества: Диньку не замечали, она и внимание не обращала, но в «потоке» они фиксировались. А вот у «ловчего» — не было.
— Могучий одарённый, ваше почтенство, — закивал чин.
— Бывает, — пожал я плечами, поднимаясь, на что чин покивал. — Ладно, пойду я ещё кому жизнь отрав… в смысле нужные вещи поузнаю, — сообщил я чиновнику.
И направился в стражницкую Золотого: может и паранойю, но узнавать место жительство этого ловчего у него на службе я находил не слишком разумным. И, через четверть часа, ехал к особняку на берегу Золотой, думая мысли различной мудрости (да и глупости — тоже, нельзя не признать).
Полюбовался на отбывающего на гелеакулюсе Септоокта со стороны, направил было Диньку… И обломался. Точнее она, а совсем точно: особняк этого деятеля был самым лютейшим образом зачарован жрецами от всяческой нави. Во сколько встали этому деятелю эта защита, учитывая аппетиты пантеонных жрецов — подумать страшно. Но Диньке при приближении было сначала некомфортно. а потом просто больно, так что мелкую я просто остановил.
— Обидно, досадно, но ладно, — сообщил я волнам Золотой, на которые пялился, изображая из себя любителя прогулок и природы. — Но штурмовать не хочется. И не проверить — глупо. Хотя…
На этом я мотнулся к Услуге, выловил Млада. И прямо спросил: так мол и так, есть вероятность что один из чинов корифейства — злодей. всё на это указывает. Ответственность на мне, но нужно проверить. Его возможности воздушного сенсора очень не помешают, а то придётся штурмовать.
— Так, Михайло Потапыч, я — ваш слуга, как скажете… — начал было Млад, посмотрел на мою ехидную морду и ответил без выпендрёжа. — Сделаю, господин. Не на татьбу же меня зовёте?
— Не на неё.
— Тогда и спрашивать меня не о чём. Только обождите миг, вооружусь…
— Пищаль не бери, пистоля хватит, — уточнил я.
А через четверть часа мы, уже со слугой, проехали мимо особняка по набережной. И жреческие выкрутасы воздуху одарённого препятствием не стали, так что присели мы в открытой кафешке в полукилометре от особняка, и стал Млад мне докладывать, что почувствовал.
24. Оскал коррупции
Кофе в забегаловке был дрянным, зато народу не было, а пироженка на меду на вкус оказалась очень ничего, что меня с мерзостностью напитка несколько смирило. Ну а Млад негромко и подробно докладывал, что и как начувствовал в особняке. И, для начала, слуги: четыре рыла, что для просторов обиталища замглавы управы явно маловато. Что тоже подозрительно, хотя, может, и трудоголики и энтузиасты, а этот Септоокт — жлобяра. Но они есть, а значит, просто щемиться в особняк не стоит. Если и щемиться, то сложно.
Дальше Млад описывал всякие коридоры-помещения, что, в общем, было не слишком интересно, но деталей, типа содержания закрытого ящика, воздушник толком не чуял: всё же его сенсорика была не самой чувствительной вещью, и так, скорее всего, по всему особняку гуляли сквознячки. Но, вроде бы, никого не насторожили, по крайней мере, слуги не суетились, со слов Пшёного. Хотя описания всяких чердаков, комнат, коридоров и лестниц я не прерывал, а слушал вполуха и думал…
— Стоп! — встрепенулся я. — Млад, повтори.
— … широкая лестница без пролётов, — после заминки стал повторять Млад. — Высота пять аршинов, пол земляной…
— Ещё раз стоп, — услышал я то, что резануло ухо. — А скажи-ка мне, Млад, какого лешего в особняке в Золотом — земляной пол?
— Кхм… Не знаю, господин, — озадачился дворецкий.
В общем-то, это меня и зацепило, хотя я больше думал про то, как бы проникнуть в этот дурацкий особняк и учинить обыск, не поднимая алярма на весь Золотой. Ну, хотя бы первое время не учиняя, хотя в идеале — вообще. Потому что мои выводы и рассуждения — далеко не абсолютная истина, а Михайло Потапыч, при свете дня домушничающий в особняках чиновников высокого пошиба — СЛИШКОМ эксцентричный образ для преуспевающего адвоката, кем я и старался быть. Но пока что-то толковое не придумывалось, но вот земляной пол в городском особняке — какая-то странная штука. Земли в Золотом как бы мало, её ПРИВОЗЯТ рекой для всяких там палисадников корифея и прочих деятелей. А сам Золотой стоит на Клоаке, которая каменная. И если Млад сходу не понял странности (что учитывая то, что он бывший пограничник — вполне объяснимо, большая часть домов и особняков, что он «продувал» вне Золотого, вполне могли, а скорее всего, и имели земляные подвалы), то меня этот момент цапанул.