— А то заказов много, работников мало, почтеннейший, — закатывал глазки этот саботажник. — Я готовых аркубулюсов проверял с пристрастием, а старую схему давал — так она сложнее, и понять с ней? на что работник горазд — сподручнее.
— Коррроче. Ты вываливал на людей без клятвы секрет Товарищества. Чертежи, принцип производства и прочее. И сколько таких каналий ещё появится⁈
— Не гневайтесь, почтенный. Мыслю я — больше и не будет, поскольку только один за последние полгода до подмастерья не дотянул. Я всё же в работниках разбираюсь, и до мастерской допускаю тех, кто точно справится, непонятно только, как хорошо и сколь споро.
— Тут и одного хватит, чтоб его! — не поддавался я на неубедительные и необоснованные петиции «не гневаться». — Готный, какого нава ты этим соискателям не молоток или ещё какую-нибудь безделку для работы пихал, а аркубулюса⁈
— Так заказы, Михайло Потапыч. Много…
— Так. С этим понятно, — перестал гневаться я. — Но ты, Рарин, мне подкинул трудов, а Товариществу — неприятности. Признаёшь?
— Признаю, — понурился мастер.
— Штраф в пользу товарищества внести, со своих средств. Половину с месячного дохода.
— Всего? — не поверил ушам мастер.
— Будешь ликовать — нет, не всего, — оскалился я. — Мастер, я тебя воспитывать не собираюсь. Ты не только меня, но и себя своим поступком ограбил. Надеюсь — и вправду не повторится, — пояснил я свою позицию. — И всё, закончили на этом. Говори, кто тот прохиндей, который наши секреты разбазаривает. Найду его, пообщаюсь. Неудовольствие занесу в личное тело.
И выходило, что наш стукачок — некий Кмал Рябой. Одарённый из мещан, только что с отличием закончивший Академию. В которой, как я понял из контекста, было три направления: общеобразовательный, прикладной-мастеровитый, ну и боевой, куда ж без него.
Последний, кстати, выходил самым малочисленным — туда направлялись только сильные одарённые, вдобавок предпочтительно мужского пола. Прикладной — тут понятно. Работа с материалами, заклинаниями, схемами и вообще, как из какой-то хрени сделать условно-полезную хренотень, не сдохнув при этом и не прикончив окружающих непричастных.
Ну и общеобразовательный — для слабых одарённых, хотя и вояки, и работяги в нём отмечались. Помимо азов колдовства там давали какое-никакое образование, ну и разводили ложь и пропаганду, на тему «как замечательно живётся в корифействе усилиями Корифея и Лидари, ура!»
Так вот, эта Рябая морда, тридцати двух лет от роду, с отличием закончила ремесленное отделение. Возраст был хоть и не самым распространённым, но вполне нормальным: в Академию на «проверку духом» принимали с дюжины лет, и до времени, когда соискатель может на своих ходилках до неё дотелепаться. И вопрос «сроков обучения» — открытый. Как я понимаю, Академия именно учила, делала это хорошо, ну и аналогов как общеобразовательное учреждение не имела. Но повязывала вполне официальным долгом, немалыми деньгами. И чем больше учишься, тем больше должен, что логично. Ну, кроме совсем слабых и тупых — на таких «увеличивать долг» бессмысленно, всё равно не рассчитаются. Так что обычно одаренные учились максимально быстро, но достаточно для воплощения своих планов.
И вот, этот Рябой засранец попался Готному, который, судя по всему, предпочитал «свеженьких» в подмастерья, только после Академии. Ну, тут ему виднее, в общем. И вот, в работе «показал рвение превыше всех похвал, умения и знания вполне под стать аттестату Академии», сообщил Рарин. Но характер этого деятеля просто не оставлял Готному иного выбора, кроме как выпнуть на мороз. Он поучал всех «как правильно», включая самого мастера. Назойливо, подчас мешая работать, причём вполне допустимые колотушки игнорировал, точнее, хватало их на пару часов. Рассказывал, как надо, покрикивал, поучал, в общем, вёл себя как засранец, а не соискатель. Ну Рарин его и выпнул.
А почему он уверен, что этот Рябой — стукачок. Ну так все остальные, кроме него, либо до цехов не добрались, либо трудятся под клятвой.
— За полгода, что набирать подмастерьев стал — первая ошибка, Михайло Потапыч. На отметки в аттестате посмотрел, да и обрадовался, — вздохнул Готный.
— Ну-у-у… ладно, понимаемо. От штрафа тебя это не убережёт, но гневаться я больше не изволю, — милостиво решил я. — И мастер, наведи порядок в своём хозяйстве!
— Наведу, Михайло Потапыч.
— И где этот Рябой обитает?
— А-а-а… нигде. Или не знаю… — растерянно лупал глазами Готный. — Он же только из Академии, почтеннейший. Пока трудился — жил при мастерской.