Но с шашкой этот деятель был мне не слишком опасен, даже с одной лапой. Так что я отмыслил Потапу: «сам справлюсь», — ну и рванул к противнику. Сверхбыстрым или что-то ещё он, как и свойственно одарённым, не был. Один раз взмахнул шашкой, от которой я просто отшагнул, и выбил явно утяжелённым лезвием крупную каменную крошку из пола. Ну а я давать время на распрямление не стал — раз уж парень так удачно встал, то время применить «коронный приём Потапа». На последнее мохнатая задница заэманировала довольством, но я и без этого собирался. А именно, с оттяжкой, смачно, прицельно отвесил этому воену гравитационному смачного пенделя. Тот с криком, практически визгом, полетел.
И полетел именно в бассейн: эта «онажедетка» от меня, в общем-то, тоже заслужила, да и пусть протрезвеет, в конце концов! То есть Трепсин плюхнулся в воду с довольно большой высоты, меньше метра не дотягивая до плавучего дивана. Ну и диван, само собой, закачало, но главное: девку с вытаращенными глазами и разинутой пастью окатило водой. Ну а я стоял на краю бассейна с довольной мордой в полноценном обороте, скалился и помахивал целой лапой. Вторая довольно оперативно регенерировала — уже по факту был не перелом, а ушиб с трещиной. Всё же никаких дополнительных гадостей и присадок, кроме увеличения веса, пули массовика не несли, так что была это обычная, на минуту регнерации териантропа, травма.
А вот картина искренне радовала. Петушок булькает, хватается за всякие детали толкателей дивана целой рукой — то ли не умеет плавать, то ли от паники. Бассейн ходит волнами, диван трясёт. Облепленная мокрой и частично съехавшей простынёй Лара сидит с офигевшим видом и обтекает. Прямо «моральная компенсация» вышла.
— Я — победил, — наконец веско озвучил я. — Или добить этого? — приподнял я бровь, указывая на тащимого пловцами к краю бассейна Трепсина.
— Не надо добивать, почтеннейший, — подала голос Зелец.
— Значит, победил, — пожал плечами я. — Млад, бумаги!
— Слушаюсь, господин, — подскочил дворецкий, раскрывая портфель с пергаментом, стилом и прочим.
— Уважаемая Зелец, вам будет неудобно там заключать сделку, — озвучил я. — Извольте подплыть.
— Но я… мне надо переодеться…
— Меня вы не смутите, — отмахнулся я. — А насчёт ваших потребностей, уважаемая, надо было думать, когда вы вмешивались в объявление поединка. Или вы желаете…
— Не желаю, — обиженно буркнула она, а толкатели дивана забурлили водой по её жесту.
Откуда-то из рядов ухажёров послышался какой-то вяк, но продолжения он не получил. Охотники за средствами, несомненно, хотели жить, ну а если кто-то из них оренеет до вызова меня после поединка — ему точно кирдык, по логике и по традициям.
Ну и закончилась эта клоунада заключением ряда на покупку: я вношу в Золотом на счёт казначейства средства (не больше, а среднюю по Золотому сумму, ибо нехрен!), и с момента внесения — полноправный владелец особняка. Из интересных деталей: оказалось, с Зелец казначейство «за хранение денег» средства не снимает. Ну а так… ну, губки дула, при этом вела себя на редкость противоречиво. Одновременно пыталась «прикрыться» мокрой простынёй, при этом демонстрировала то сиську, то ли ещё что-то. Внешне даже неплохо, если начистоту… но пусть эту соплюшку порет и воспитывает кто-то другой, мне лень.
Так что через двадцать минут после «поединка» я в сопровождении Млада и гордо усевшейся на плечо Диньки топал из логова Зелецев. Ряд — есть, а в самом маловероятном случае, если Лара «передумает»… Ну, тут я реально вернусь, выпорю, оттрахаю и обоссу. А потом направлю в Счёты, отрабатывать, и никакие Лидари в таком случае не помешают, они вынуждены будут помогать согласно даже не укладов, а законов Корифейства, к которым наш договор апеллировал в большей степени.
Покинули Март и добрались до Золотого без приключений. Единственным волнительным моментом было… вскрытие сундука с сокровищами. Я… немножко перебрал с количеством и злостностью защитных духов. В общем — оправданно, оставлял в арендуемом помещении огромные деньжищи, больше (со справкой больше), чем всё это помещение стоит. И на момент, когда надо было сундук открывать и денюжки вытаскивать, приближаясь к напоминающему духовную ядерную бомбу, пыхающую даже на моё приблиение огоньком, я понял что слегка перебрал.
— Млад, сходи девку, что ли, пояри, — задумчиво озвучил я. — Как премия за путешествие и прочее.
— Как скажете, господин. Но…
— Не хочешь — не яри. Просто пожри в Счётах. Ступай, в общем, а то как бы тебя ненароком не задело.
После чего, с понимающим кивком (сполохи пламени при приближении были не воображаемыми) товарищ Пшёный удалился. А я начал внутренне голосить:
— Потап! Пота-а-ап!!!
«Чего тебе?» — буркнула мохнатая задница.
— Диньку к себе прибери. А то я немного перестарался, похоже.
«Ну ка… Вот ты заяа-а-а-ац!» — изобразил меня ушастым, судорожно дёргающим и паникующим Потап.
— А денюжки, на которые можно купить много мёду, термы? И не суетиться не по делу? Они — фигня, и защищать не надо? — огрызнулся я, потому что на этот раз психопатичный косой даже меня пробрал.
«Х-р-р-р…» — задумчиво прорычал топтыгин. — «Ну ла-а-адно, просто шебуршень».
С этим мыслеобразом он проявил призрачную лапищу, к которой прибрал Диньку. Ну а я «разминировал» сундук, в общем — без аварий, хотя огнём при отзыве переполненных огненной энергией духов шибало во все стороны. Но имущество не пострадало, а я пару лаз ловко увернулся от паразитных всполохов.
В остальном покупка никаких сложностей не составила: завалился с денежкой в казначейство, озвучил, кому хочу деньги всучить, получил соответствующую бумагу после оплаты. Собственно, с этой квитанцией договор купли-продажи и вступил в законную силу, благо составлял его именно я.
Добрался до особняка, окинул хозяйским взглядом, посетовал на оплаченную аренду: денег за неё мне никто не вернёт, ни за меня, ни за Счёты. Ну и ввалился, радовать управляющего Грошена.
С последним был отдельный расклад: управляющим он был хорошим, местами даже годным. Не воровал, несмотря на отсутствие толкового присмотра и даже духов в нём. С последним, подозреваю, что если они и были, то «ставились» на текущий момент мёртвыми Зелецами. А он не только исправно управлял, но и старался повысить рентабельность управляемого актива. В общем, его разве что на Млада менять, но это, по большому счёту, лишиться дворецкого, да и сам Пшёный на вопрос радости не проявил.
Грошен заполошно меня поздравил, после чего стал жалобно лупать близорукими глазами:
— У меня, ваше почтенство, есть день на сбор вещей?
— А ты куда-то собираешься, Грошен?
— А как, Михайло Потапыч?
На что я предложил управляющему остаться, заодно выяснил, что «уважаемую госпожу Зелец» дядька никогда не видел. Ну и согласился он — большую часть жизни при особняке, не только уважаемая и доходная должность, но и привычка, как-никак.
— Так, Грошен, — определившись с управляющим, потёр я лапы. — Со мной подпишешь ряд, само собой. И вот что: особняк будем перепланировать… или перестраивать. Давай разбираться, — огласил я.
Притащил управляющего в эркер, и стали мы разбираться. Да и Млада я подключил, тоже полезен в ряде моментов.
Так вот, основной проблемой особняка было то, что он являлся родовым. Этаж, сейчас разбитый на комнатки для полового персонала Счёт — вообще был покоями главы рода целиком. Как и термы с огроменным бассейном: видно, у Зелецов, несмотря на куничность, трепетная любовь к воде.
«Вонючки потому что», — сообщил Потап, отсылая образ тотемного зверя, в котором проглядывали и следы скунса. — «Сало шерсть мажет, а на следующий день — воняет. Не нюхал, но осуждаю», — припечатал топтыгин.