Перманентный бунт, или паралич воли
Каковы причины того, что вопреки шестидесятилетней систематической борьбе с наркотиками их угроза человечеству небывало возросла? Из статистических данных явствует, что наркоманы выходят из самой различной среды. Это и жители трущоб в Гонконге, и представители сливок общества в Риме или Лос-Анджелесе. Наркомания распространяется даже среди детей.
«Никогда прежде столько детей не соприкасалось с наркотиками и опасностями, которые с этим связаны», — было заявлено в Женеве в Международный год ребенка Комиссией ООН по борьбе с наркотиками.
В филадельфийской общественной больнице в 1973 году каждый четырнадцатый новорожденный страдал наркоманией.
«Для тысяч детей первое, что они ощущают, появившись на свет, — это невыносимая боль в результате абстинентного синдрома», — лаконично констатирует доклад ООН.
В Перу 1,6 миллиона наркоманов ежегодно употребляют 6 миллионов килограммов коки. Наркоманом становится здесь каждый пятый ребенок в начальной школе. В Колумбии только в трех больших городах самое поверхностное обследование выявило 130 наркоманов-детей. В Великобритании подобный же медицинский доклад констатировал: «Девять процентов опрошенных детей признались, что пробовали наркотики».
Ни один из авторов социологических исследований не сомневается, что наркомания — следствие глубокого социального, морального и психологического кризиса, охватившего почти все западные страны именно в то время, когда они достигли относительного благосостояния. Мельчают идеалы, и человек чувствует себя все более одиноким и затерянным в лабиринте определяющих его жизнь безликих сил (высокие налоги, повестка в армию; ядерное оружие и опасность его применения; невозможность найти удовлетворяющую личные запросы работу; необходимость подчиняться всевозможному начальству).
«Перед нами, — писала французская газета “Фигаро”, — молодые парни и девушки, которые способны к хроническому озлоблению и перманентному бунту. Они не только чувствуют презрение и отвращение к современному обществу и его институтам, но и отвергают ограниченный, замкнутый, обюрократившийся, подчиненный власти денег буржуазный порядок, выражая свое неприятие такого мироустройства нигилизмом и яростным протестом».
Сходным образом суммирует свои наблюдения западногерманский журнал «Штерн»: наркотики — «это средство, к которому многие молодые люди обращаются в силу убеждения, что не могут жить в мире, к коему принадлежат; они поразительно рано понимают, что современное общество бедно положительными идеалами, но богато пушками, что оно неискренне и бесчестно».
Весьма скептически настроена и полиция. «Мы можем арестовывать контрабандистов, изымать наркотики, но этого мало. Проблема героина свидетельствует о бессилии общества, — заявил высокий чиновник Интерпола в беседе с репортерами журнала “Ньюсуик”. И добавил:
— Улучшение работы полиции ни к чему не приведет без самых решительных мер в области социальной, в профилактике. Мы оказались в ситуации, когда полиция превратилась в мусорщика современного общества».
Нетрудно подыскать десятки подобных цитат в медицинских или социологических исследованиях о наркотиках (а количество их прямо пропорционально росту массовой наркомании). Наркоманы в Западной Европе и в крупных американских городах на вопрос, что привело их к наркотикам, отвечают равнодушно или патетически: «Пытаюсь пробиться через окружающее свинство…», «Пользуюсь наркотиками, потому что мне скучно…», «Я уже сыт всем по горло…», «А что мне еще делать?..»
Подобные ответы передают ощущения наркоманов в ряде промышленно развитых стран, причем только в части их: наркомания в Азии или Латинской Америке имеет другие причины.