Она поспешно сбросила одежду, пропитанную болотным илом, и погрузилась по шею в ванну. Вода была теплой, как в первом фонтане. Кадия сразу угадала назначение ящичков на полке под рукой - быть источником одного из удовольствий, ожидавшего ее в Цитадели после дня, проведенного в болотах с Джеганом. В них хранились толстые квадратные куски густого мха, который, если его намочить и выжать, покрывал руки душистой пеной. Она смыла грязь с тела, а затем взялась за волосы, хотя пена больно обжигала кожу там, где прядки были вырваны с корнем.
Наготове было и камышовое полотенце. Она хорошенько вытерлась, а потом облеклась в царское одеяние. Всю свою жизнь она видела церемониальные наряды, иной раз, стиснув зубы, сама их носила, но во всем богатейшем гардеробе ее матери не нашлось бы ничего, сравнимого с этим.
Но он оказался ей велик, так что пришлось отчистить собственный пояс с помощью мха, а потом вытереть его досуха, чтобы как-то подобрать отягощенные хрусталем складки. Рукава она высоко подвернула, но подол, несмотря на пояс, все-таки волочился по полу, так что она опасалась споткнуться и упасть.
Кадия повернулась к зеркалу и состроила гримасу своему отражению.
На фоне белизны одежды ее лицо и руки выглядели загрубелыми и темными. А что делать с проплешинками? Только надеяться, что волосы снова отрастут. Нет, такие наряды не для нее. Однако, поглядев на свою валяющуюся на полу одежду, она не смогла заставить себя сменить роскошное одеяние на это рубище.
Ей даже не хотелось, чтобы чудесная материя хотя бы соприкоснулась с ним. Но бросать старую одежду тут не годилось. Надо будет поискать способ, как ее вычистить, залатать прорехи, вывести все пятна.
Кадия собрала ее вместе и, вытянув руку, отнесла в первую комнату, где положила на циновку в углу. Уж, конечно, Олла или Рунна покажут ей, что можно будет сделать.
Разбросанные по полу мягкие кремово-желтые циновки нежили ее босые ноги, но тяжелый пояс, стягивающий тонкую ткань, раздражал ее, и она, порывшись в сундуке, вытащила шарф, словно бы сотканный из серебра - из нитей тоньше шелка, и скрутила из него кушак, к которому тут же прицепила свой кинжал. Слишком уж долго он неизменно был у нее под рукой, и остаться без него ей не хотелось. За служившим дверью занавесом из тонких деревяшек донеслись негромкие звуки. Хасситти! Она улавливала движение их мыслей, хотя и не попыталась в эти мысли заглянуть.
- Входите! - Подобрав одеяние, чтобы оно не мешало ходить, Кадия увидела, как Олла вносит поднос, уставленный серебряными тарелками, в сопровождении Рунны, держащей приятно пахнущий светильник.
Направляясь к столу, обе почтительно наклонили головы в ее сторону.
Олла указала на стол, а затем на Кадию: ее щебечущий голос напоминал веселый стрекот насекомого в траве. Кадия послушно опустилась (не без труда из-за обильных складок платья) на сложенные циновки. Рунна бросилась расправлять сбившиеся в ком складки, а Олла сняла крышки с двух мисок и налила воды в такой же кубок, как те, из которых они пили с Го-селом.
Вновь еда состояла из плодов и своего рода густой похлебки, но теперь они позаботились найти для нее ложку, правда огромную. Кадия ела с большим аппетитом, улыбаясь и благодарно кивая хасситти.
Все это происходило, словно во сне. Душистый дымок завивался над светильником, темнота сгущалась, и маленькие лампы-раковины не могли разогнать сумрак. Когда она поужинала и хасситти унесли поднос, Кадия села возле Джегана. Спал он спокойно, но его близость возвратила ее к реальности.
Девушка поглаживала пальцами подол платья, укрывавший ее скрещенные ноги. На ощупь ткань была самой настоящей, да и комната не выглядела призрачной.
И все же ей было не по себе. Словно она взялась делать что-то, о чем не имела ни малейшего понятия. Прежде все представлялось ясным: добраться до сада и избавиться от своей части Великого Талисмана, а затем открыть... узнать, как обещал ей некто под покрывалом при их встрече. Но узнать - что? Неизвестно.
Магические чары? Нет, это удел Харамис. Королевство в болотах? Она не ищет короны и не соперничает с Анигель. Внутри ее - пустота, и необходимо узнать, как ее заполнить. И чем.
Прежде никто из ее народа не чувствовал себя на болотах так свободно. Ниссомы и уйзгу пришли сражаться по ее призыву - а может, их привело известие, что она воскресила древнюю Силу. Трясины и обычаи их обитателей она, по ее убеждению, знала, как никто другой в Рувенде - даже самые предприимчивые торговцы.
Но это был край тайн, скрывавших другие тайны. Возможно, одной жизни было мало, чтобы постигнуть их все.
Великая Волшебница Бина пребывала в своей башне в Ноте... но должна была знать много. Если и правда она принадлежала к Исчезнувшим и была оставлена здесь Хранительницей, тогда она ведала все о прошлом - том обветшавшем прошлом, которое хасситти старались содержать в подобии порядка.
Кадия медленно и решительно закрыла глаза. Она сумела вступить в общение с Госелом, улавливала, хотя бы поверхностно, мысли его соплеменников. А теперь - найти того, кто обещал ей Знание. Ведь для этого она и пришла сюда.
Как прежде она старалась подчинить себе свои мысли, чтобы достичь мыслей хасситти, так теперь она попыталась создать в уме образ той фигуры, которая мнилась облаком тумана, позвать...
Кадия вся напряглась, но не испустила крика, который чуть не сорвался с ее губ. Она, дронса, мысленно отпрянула и невольно прижала руки к ушам.
В своем неведении она коснулась чего-то настолько темного, настолько угрожающего, что, казалось, к ее горлу приставили лезвие кинжала. Она открыла глаза.
Теней вокруг было много. Она принудила себя осмотреть по очереди все углы комнаты, ища хотя бы намек на источник этой угрозы. Ничего! Только Джеган вскрикнул и замахал руками, точно отбиваясь от врага. Но он не привстал, не открыл глаз, и Кадия решила, что он так и не пробудился, а охватившее ее чувство вызвало у него тревожный сон.
Сон! Хасситти говорили про сны, упоминали, что следуют им...
Но тут ее размышления оборвались, так как возле двери послышались звуки, и Кадия узнала мысли Госела, словно увидела его перед собой.