Боже, как бы я хотела, чтобы они перестали это делать.
В сопровождении группы мягко ступающих охранников мы с Хлоей молча пересекаем территорию дворца, любуясь ледяной красотой вокруг. Прохладно - половина ноября уже пролетела, а вместе с ней и все остатки теплой погоды. Некогда пышные вечнозеленые деревья вокруг нас теперь покрыты инеем. Под ногами хрустит замерзший гравий дорожек. Снежинки медленно падают с пасмурного неба, темного от обещания первого в этом сезоне обильного снегопада.
Я буду огорчена, когда выпадет обильный снег, поскольку это означает конец моих утренних прогулок по тропам. Последние несколько недель уроки верховой езды с Гансом - ворчливым и сварливым конюхом, который работает в Уотерфордском дворце дольше, чем я живу, - были моей единственной передышкой от абсолютной скуки замкового заточения. Без хобби, чтобы отвлечься, я боюсь, что могу окончательно сойти с ума.
Если уже не сошла.
Хлоя нехарактерно тиха. Обычно она болтает без умолку, полна уморительных анекдотов и нестандартных жизненных советов. Возможно, после нескольких недель тщетных попыток завязать разговор, она наконец устала от моих односложных ответов и меланхоличного настроения.
Я не могу ее винить - я первый признаю, что в последнее время не была таким уж счастливым человеком. Из-за недосыпания и круглосуточной охраны я ворчу больше, чем золотоискатель, которого поймали на нарушении брачного контракта.
Мы уже почти вернулись в замок, когда я нарушила напряженную тишину, изо всех сил стараясь не показаться ревнивой. Того факта, что Хлоя может покинуть это место - пусть и с массивным членом королевской гвардии на буксире - почти достаточно, чтобы вызвать истерику.
– Итак, куда ты ходила прошлой ночью?
– У какого-то нового дизайнера был показ мод в Лунде. Самые уродливые платья, которые я когда-либо видела - одна модель вышла в том, что, как мне кажется, могло быть мусорным мешком. – Ее плечо ударяется о мое. – Тебе бы это не понравилось.
– Ммм.
– Эй. – Она останавливается рядом с фонтаном без воды. Каменная русалка в его центре кажется особенно безжизненной в тусклом сером свете. – Я знаю, что это отстой, понимаешь? Я знаю, что это несправедливо, что ты...
– Заперта здесь, как гребаная пленница?
– Временно заперта. Как только они поймают того, кто стоит за угрозами...
– Верно, верно. Я все это уже слышала. – Я вскидываю руки вверх в отчаянии. – Они поймают плохих парней, и тогда я буду свободна! Охранники будут очень спокойны, что я покидаю замок, провожу ночи в городе, живу как обычная двадцатилетняя девушка!
– Почти двадцатиоднолетняя. – Ее губы подрагивают. – Технически, твой день рождения только через несколько недель.
– Отлично! Наслаждайся празднованием без меня. Я буду здесь одна, компанию мне составят только лошади.
– Ты немного драматизируешь.
– Да, но у меня кончилось терпение. В наши дни я не могу даже пописать без того, чтобы кто-нибудь не завис у двери, убедившись, что мне не нужна помощь или защита от наемных убийц. Клянусь, если бы я позволила, они бы завернули меня в пластиковую пузырчатую пленку и носили с собой, чтобы я случайно не наткнулась на что-нибудь. Еще немного, и я начну молиться, чтобы наемный убийца избавил меня от страданий.
Хлоя пытается - и безуспешно - подавить хихиканье.
С горькой насмешкой, которая пыхтит в хрустящем воздухе, я жестом обвожу пустынный двор.
– Смейся сколько хочешь, но я не шучу. Четверо стражников преследуют нас прямо сейчас - здесь, в садах проклятого замка! Если ты думаешь, что меня когда-нибудь снова выпустят на улицу без целой армии у меня за спиной, то ты, должно быть, все еще под кайфом.
– Я использовала свою сигарету, когда ехала домой...
– Для тебя все это шутка?
– Нет. Это не так. – Ее смех затихает. Между глаз появляется тревожная складка. – Но это первый раз, когда ты действительно открылась мне о своих разочарованиях. Как я могла узнать, что ты так сильно переживаешь? Может, у меня и есть интуиция, но я не читаю мысли. И каждый раз, когда я пыталась поговорить с тобой в течение последнего месяца, ты...
– Что?
– Ты отталкивала меня.
– Это неправда, – настаиваю я, хотя ноющий голос в моей голове думает, что может быть, просто может быть, она права.
– Послушай, Э, я понимаю. Ты прошла через что-то ужасное. Что-то действительно чертовски страшное. У тебя вырвали ковер из-под ног именно тогда, когда ты, наконец, почувствовала, что обрела опору. Я понимаю. – Хлоя пожимает плечами. – Я не навязчивый тип. Я не буду настаивать на том, чтобы быть в твоей жизни, если тебе нужно пространство или время, чтобы переварить то, что произошло на коронации. Я буду здесь, когда ты будешь готова впустить меня обратно. Но... ты не можешь ожидать, что я пойму, что у тебя на уме, если ты никогда не откроешься.
Мой желудок скручивается от чувства вины.
Она делает шаг ближе и берет одну из моих рук в свою.
– Ты жалуешься на то, что ты здесь одна, и нет никого, кроме лошади, для компании. Мне кажется, ты даже не понимаешь, что твоя изоляция навязана тебе самой.
– Я заперта в замке! Королевская стража не разрешает мне покидать территорию! Это не изоляция, Хлоя. Это лишение свободы. В этом нет ничего самонавязанного.
– Я не имею в виду физическую изоляцию. Я имею в виду эмоциональную. – Она вздыхает. – В последний месяц ты держала эту... эту стену вокруг себя. Как будто ты от всех отгораживаешься. И как бы я ни старалась, я не могу прорваться.
– Как скажешь, Хло.
– Вот видишь! Это отношение, как раз то, о чем я говорю. Ты всегда была дерзкой, но сейчас ты...
Мои брови поднимаются.
– Во что бы то ни стало, не останавливайся сейчас.
– Ты язвительная.
– Мне так жаль, я не понимала, что от меня требуется быть постоянной радугой позитива все время, черт возьми! – Я выдергиваю свою руку из ее. – Полагаю, мне нужно вырвать чертову страницу из твоей книги и все время быть под кайфом, чтобы не чувствовать ничего настоящего! Чтобы вообще ничего не чувствовать.
Она вздрагивает, как будто я ударила ее. Я тоже вздрагиваю, ошеломленная словами, которые только что вырвались из моего собственного рта. Чем дольше они витают в воздухе, между нами, тем сильнее мне хочется вырвать их обратно.
Когда ты стала такой сукой по отношению к тем, кто тебе дорог, Эмилия?
– Хлоя, – начинаю я, и мой гнев резко стихает. – Я... Я не хотела...
– Мне тоже бывает одиноко, знаешь ли. – Ее голос более уязвим, чем я когда-либо слышала - лишенный ее типичного легкомыслия. – Возможно, ты не заметила, но у меня тоже не так много союзников в этом месте.