После вечности, показавшейся мне вечностью, они наконец разрывают зрительный контакт. Олден поворачивается к внедорожнику и бросает на меня последний взгляд, прежде чем забраться на водительское сиденье.
– Всегда рад видеть вас, принцесса Эмилия.
– Пока, Олден.
– Не забудь... Я заплачу целое состояние за твое общество в обещанной поездке. – Он ухмыляется. – Скоро.
Его дверь закрывается с грохотом, который заставляет меня вздрогнуть. Шины хрустят по гравию, пока он едет по длинной подъездной дорожке к далеким воротам замка. Я смотрю вслед, пока внедорожник не превращается в черную точку, прежде чем осмеливаюсь оглянуться на мужчину, стоящего в десяти футах слева от меня.
Наши взгляды мгновенно сходятся - зеленый и синий цвета сталкиваются, как мечи на поле боя. Дыхание перехватывает у меня в горле, когда я выдерживаю его взгляд. Его лицо тщательно скрывает эмоции, но я вижу ярость, плавающую в его глазах.
– Не надо, – говорю я мягко. Упреждающе.
Его рот искривляется в мрачном веселье.
– Прекрати, – шепчу я - наполовину мольба, наполовину молитва.
– И что же я должен прекратить, принцесса? – Вопрос смертельно мягок; первая слабая капля дождя перед началом урагана. – Перестать смотреть на тебя? Перестать говорить с тобой? Перестать быть рядом с тобой?
Мой рот открывается, чтобы ответить, но я обнаруживаю, что не могу вымолвить ни слова.
– Или, может быть, ты хочешь, чтобы я совсем исчез из твоей жизни? – говорит он негромко, делая шаг в мою сторону, закрывая часть пространства, между нами. – Это все, Эмилия?
Я резко вдыхаю, когда он делает еще один предательский шаг. Теперь нас разделяет всего несколько футов.
– Разве тебе не было бы удобнее, если бы я вообще перестал существовать? Разве не на это ты намекала, когда мы виделись в последний раз?
– Н-нет, – заикаюсь я, едва дыша. – Это не... Я просто...
Мои слова обрываются, совершенно бесполезные. Говорить все равно бесполезно - не тогда, когда мы ведем весь разговор глазами.
Что ты хочешь от меня, принцесса?
Ничего.
Лгунья.
Остановись.
Я не могу остановиться. И ты тоже не можешь.
Я не знаю, о чем ты говоришь.
Продолжай говорить себе это, принцесса.
Маленький шрам, рассекающий его бровь, четко выделяется в холодном вечернем свете. Уже почти совсем стемнело. Огни замка льются из окон на подъездную дорожку, освещая силуэт нас обоих.
– Пожалуйста, – говорю я, но уже не уверена, о чем умоляю. – Пожалуйста... не усложняй ситуацию, Картер. Мы сказали все, что нам нужно было сказать той ночью.
– Чушь, – рявкает он. – Ты убежала, прежде чем я успел хоть что-то сказать.
Я втягиваю воздух, пытаясь сохранить спокойствие.
– Просто забудь об этом. Ничего хорошего не будет от того, что ты будешь пересказывать это снова и снова.
– Правда?
Как охотник, почуявший слабость, он подкрадывается еще ближе. Достаточно близко, чтобы прикоснуться. Достаточно близко, чтобы увидеть, как быстро поднимается и опускается его грудь. Близко, чтобы почувствовать тепло его дыхания на моем лице, когда он нависает надо мной, его высокая фигура заполняет все мое поле зрения.
Достаточно близко, чтобы свести меня с ума.
Я должна отойти.
Отвернуться.
Пройти внутрь.
Но он смотрит на меня сверху вниз, словно тонет, а я - воздух, которым ему нужно дышать. А я смотрю на него сверху, как... как...
Как будто он - каждая звезда в ночном небе, ведущая меня через темноту.
Я сказала себе, что в следующий раз, когда увижу его, я не попаду снова в эту ловушку. Я сказала себе, что буду сильнее этого.
Двигайся, Эмилия.
Начни идти.
Но я не могу. Я застыла, не двигаясь. Мой язык высунулся, чтобы смочить натертые губы - нервная привычка. Его взгляд отслеживает движение, как опытный хищник, преследующий свою жертву с лазерной точностью.
– Продолжай, Эмилия, – шепчет Картер, наклоняясь так, что его губы оказываются в нескольких дюймах от моих. – Скажи мне снова, что я тебе не нужен. Скажи мне снова, что я должен перестать бороться за это.
Я не могу.
Я не могу.
Мои руки скручиваются в кулаки по бокам, чтобы не дать им завестись за его шею, скользнуть в его волосы, прижать его рот к моему. Я ненавижу то, что он даже не прикоснулся ко мне, но я чувствую его всеми фибрами своего тела. Ненавижу, что каждая частичка моей души поет для него. И я ненавижу, что, несмотря на все, что произошло, несмотря на все грубые слова, которыми мы обменялись на вершине той башни... Я все еще хочу, чтобы он бросил все предостережения на ветер и закрыл последний клочок пространства между нашими лицами в сердечном поцелуе.
– Эмилия...
Он наклоняется, совсем чуть-чуть, и на долю секунды я думаю, что мое желание исполнится. Но его рот не захватывает мой; вместо этого он кривится в жестокой ухмылке. Когда он говорит, его шепот звучит почти яростно, раскалывая темноту, как удар молнии.
– Всю оставшуюся жизнь, будь то на следующей неделе, в следующем месяце или в следующем году, когда ты будешь ходить на свидания с таким достойным джентльменом, как Олден, который льстит тебе идеальными, красивыми линиями и целует тебя со всей страстью зеваки... Я хочу, чтобы ты вспомнила, что ты чувствовала прямо здесь, в этот момент, даже без моего прикосновения к тебе. Всю эту страсть и потребность, бушующую внутри, умоляющую о разрядке... Все это желание, умоляющее о выходе... Мои руки в твоих волосах, мои зубы на твоей шее, мой член так глубоко в тебе, что грань между удовольствием и болью стирается...
Сладко. Господи.
Мои бедра сжимаются вместе, когда во мне вспыхивает похоть. Я едва могу видеть прямо. Все мои тщательно выстроенные границы исчезают в дыму, когда первобытная, неоспоримая потребность овладевает моими чувствами.
Возьми меня.
Я твоя, бери.
Я просто...
Твоя.
Я хочу, чтобы он был жестоким, чтобы он овладел мной с неистовой похотью, которая утолит боль глубоко в моих венах. Но когда он, наконец, закрывает последнюю щель, его рот так легко касается моего - всего лишь призрак поцелуя.
Этого недостаточно. Почти недостаточно.
Не успеваю я моргнуть, как он снова отстраняется. Мой стон недовольства быстро поглощается его низким рычанием.
– Я хочу, чтобы ты запомнила это чувство, Эмилия. Потому что это все, чем ты будешь жить. Воспоминание. – Он отступает назад, глаза горят в моих с вожделением и ненавистью. – Надеюсь, оно будет преследовать тебя.
Он поворачивается и уходит, прежде чем я успеваю ответить - не то чтобы я могла найти слова, даже если бы попыталась. Я стою одна в темноте, промерзшая до костей не только от прохладного ноябрьского воздуха.