Настроение в машине решительно мрачное; ни у кого из нас нет ни сил, ни желания разговаривать. Я не могу сказать, что виню Хлою за то, что она задремала. На самом деле, я ей завидую. Я бы хотела уснуть - это было бы спасением от постоянной боли, - но я в ужасе от того, что увижу, когда закрою глаза. Страшно от того, какие новые кошмары поджидают меня на задворках подсознания.
Поездка занимает совсем немного времени без пробок, которые нас тормозят. Не успеваю я оглянуться, как мы подъезжаем к дворцу. Первое, что я замечаю, это огромное количество охраны. У укромного черного входа на территорию дворца стоит больше охранников, чем я когда-либо видела. Я представляю, что главные ворота похожи на сцену из времен Второй мировой войны, когда нацисты оцепили Васгаард и попытались захватить контроль над замком; полномасштабная демонстрация военной силы.
Все для того, чтобы я была в безопасности.
Мы объезжаем круговую подъездную дорогу и останавливаемся перед громадными парадными дверями, ведущими в Большой зал. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу весь дворцовый персонал - горничных, поваров, пажей, конюхов, охранников, конюхов, водителей - все они выстроились в полном обмундировании на каменных ступенях, ожидая нас.
Хозяин конюшен, Ганс, тоже там, в самом последнем ряду, выглядит суровым, как всегда. Я замечаю Аниту, одну из королевских швей, стоящую рядом с Патрицией, которая, как оказалось, печет лучшее шоколадное печенье в стране. В самом центре приветственной вечеринки плечом к плечу стоят Симмс и Леди Моррелл в своих морских нарядах.
Они сделали это для меня.
Чтобы поприветствовать меня дома.
Мои глаза внезапно снова жжет, и, несмотря на ледяную глыбу внутри в моей груди, я чувствую прилив настоящих эмоций.
Может быть, этот искалеченный орган все-таки не совсем мертв?
Хлоя все еще крепко спит рядом со мной, слегка похрапывая. Наверное, я могла бы разбудить ее, сказать, что мы дома... но она выглядит так, будто ей не помешает отдых, если судить по мешкам под глазами.
В удивительном проявлении рыцарства Картер спрыгивает с переднего сиденья и распахивает мою дверь, прежде чем у кого-либо из слуг появляется шанс. Он тянется к сложенной коляске у моих ног, но я качаю головой, чтобы остановить его.
Он вопросительно поднимает брови. Наши взгляды сталкиваются, и внезапно мы начинаем один из наших бессловесных разговоров.
Что, черт возьми, ты себе позволяешь?
Я иду туда на своих ногах!
Не упрямься, Эмилия.
Не указывай мне, что делать, Картер.
Ты невозможна.
Он вздыхает, как будто уже жалеет об этом, и протягивает мне руку, чтобы помочь спуститься. Я благодарно хватаюсь за нее, не обращая внимания на боль, пронизывающую мою ногу всякий раз, когда я ее нагружаю. На виду у всего домашнего персонала мы медленно ковыляем от внедорожника к лестнице. Я чувствую, что Галиция и Риггс держатся позади нас, ожидая, что они вмешаются, если я упаду. Но я знаю, что Картер этого не допустит.
Чтобы преодолеть дюжину футов, требуется много времени - постыдно много времени. Но я делаю это с высоко поднятой головой и спокойным лицом.
Меня не поставит на колени бессмысленный акт террора.
Я не буду трусить или прятаться от тех, кто хочет меня уничтожить.
Я - Эмилия Виктория Ланкастер.
Наследная принцесса Германии.
Наследница.
Народная принцесса.
Я не дрогну.
Не сейчас, когда они ищут во мне силы.
И никогда больше.
Никто не смеется надо мной. Никто не выглядит скучающим, беспокойным или раздраженным моим ползущим шагом. Они выглядят... гордыми. Как будто они точно знают, почему я должна по собственной воле проделать этот неровный, разбитый сердцем путь. Как будто они прекрасно понимают, что я отвоевываю что-то здесь, шаг за шагом, дюйм за дюймом.
К тому времени, как мы добрались до подножия лестницы, я тяжело дышу, тяжело опираясь на Картера, но он, кажется, не замечает этого. Он легко поддерживает мой вес, не давая мне упасть, когда я начинаю терять равновесие.
Мои глаза встречаются с глазами Симмса и, между одним морганием и следующим, они наполняются слезами до краев. Никогда в жизни я не была так рада видеть пузатого пресс-секретаря. Его нелепый костюм в полоску, знакомое напыщенное выражение лица. В последний раз я видела его, когда он стоял на сцене рядом со мной в центре давки. Я даже не была уверена, что он успел вовремя спастись, и боялась спросить. Я не могла позволить себе добавить еще одну жертву в свой список убийств.
Он и так уже достаточно длинный.
Когда он спускается по ступенькам к нам, у него немного покраснели глаза. Он останавливается в четырех футах от нас, всегда старается оставить должное расстояние между собой и королевскими особами, которым служит.
– Добро пожаловать домой, Ваше Величество. – В его голосе звучат невысказанные эмоции. – Я... я очень рад, что вы вернулись сюда, в целости и сохранности, где вам и место.
Я выжидаю паузу, просто глядя на него. Пытаюсь придумать что-нибудь подходящее. Наконец, я решаю, что лучший способ выразить то, что я чувствую, - это вообще не слова. Выбросив свое тело вперед, я обхватываю его массивные плечи и обнимаю его так крепко, как только могу.
– О! – застыв, восклицает он, ошеломленный до глубины души. Он не обнимает меня в ответ, но, когда я отпускаю его, я замечаю, что его глаза заблестели от слез. Он вытирает их вышитым платком, разворачивается, чтобы бежать обратно по ступенькам, бормоча какие-то оправдания о том, что он нужен Леди Моррелл.
Мягкотелый старик.
Я снова начинаю раскачиваться, но Картер вдруг оказывается рядом - обхватывает рукой мою талию, принимая на себя мой вес. Я обхватываю его спину и вжимаюсь пальцами в его бок, глядя на длинную лестницу, тянущуюся вверх к двери.
– Спасибо, что помог мне, – шепчу я себе под нос, удивляясь, как, черт возьми, мы доберемся до самого верха.
– Ты сможешь поблагодарить меня после того, как мы поднимемся по этим чертовым ступенькам, – мрачно рычит он. – А потом поблагодаришь меня еще раз, когда я вызову твоего врача, чтобы он вылечил тебя от перенапряжения в этом свиноголовом начинании.
С глубоким вздохом я начинаю ковылять.
Я УЖЕ ПОЧТИ добралась до своей комнаты, когда ноги окончательно подкосились. Красочно ругаясь, Картер успевает подхватить меня, прежде чем я ударяюсь о каменный пол. Он подхватывает меня на руки, прижимает к груди, как ребенка, и начинает шагать по коридору. Если бы у меня оставались хоть какие-то силы, мне было бы очень стыдно за то, что я устроила такую сцену на глазах у всей семьи. Я также, вероятно, задалась бы вопросом, какие выводы сделает персонал, увидев меня в объятиях сводного брата. Но в этот момент я чувствую только усталость, когда он одной рукой открывает мою дверь и переносит меня через порог.