Я не потрудилась ответить.
Прекратить попытки?
Сдаться?
Я вас умоляю.
Я позволяю двери закрыться с гулким стуком у меня за спиной. Мои сердитые шаги съедают коридор; я слишком хочу оставить расстояние между собой и Октавией. Ее предупреждение звенит в моих ушах с каждым шагом.
Ты не выиграешь в этой игре.
Этот королевский шахматный матч, в котором мы участвуем, сложен и запутан. Я все еще изучаю правила, потерянная пешка, сражающаяся против смертоносной королевы. Непременно буду совершать ошибки на этом пути.
Сегодня я не получила всего, чего хотела. Но с каждым новым раундом я все лучше маневрирую фигурами. Я учусь строить стратегию. Играть с умом.
И однажды, клянусь...
Я собью ее с доски.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
В МИРЕ нет более элитной королевской службы безопасности, чем германская королевская гвардия. Не британские дозорные, выставленные перед Букингемским дворцом в высоких черных шляпах, как живые кедровки. И уж точно не красочно экипированные папские стражи Ватикана, которые больше похожи на цирковых артистов, чем на бдительных надзирателей. И даже не смертоносные коноэ-шиданы имперской Японии, выведенные для защиты императора любой ценой.
Наша королевская гвардия всемирно известна своими изнурительными тренировочными протоколами и исчерпывающим процессом проверки. После прохождения серии тестов на умственную и физическую подготовку требуется пять лет, чтобы пройти путь от рядового солдата до рядового гвардейца; еще два года, прежде чем вы окажетесь в одной комнате с кем-либо, имеющим отдаленное значение, во время службы.
Те немногие, кто достигает элитного уровня - те, кто живет и работает на территории дворца, охраняя непосредственно королевскую семью - посвящают свое существование только одной цели: защищать и следить за Ланкастерами. Двадцать четыре часа в сутки, триста шестьдесят пять дней в году. Жертвуя любым шансом на нормальную жизнь, с домом, супругой и малышом, бегающим по двору. Потому что служба в королевской гвардии - это не просто выбор профессии.
Это призвание.
Все это для того, чтобы сказать... Я даже чихнуть не могу без того, чтобы это не было задокументировано где-нибудь через спутник. Поэтому у меня нет абсолютно никаких шансов подкрасться к Гейтхаусу - редким, утилитарным казармам и учебным помещениям на краю территории замка, где наши солдаты высшего ранга проводят свободное от службы время. Они, вероятно, знали о моем приходе еще до того, как я сделал хоть один шаг на улицу, в бодрый вечерний воздух, стуча зубами от холода и тревоги.
Когда я вхожу в парадные двери, каждый охранник на большой арене, похожей на спортивный зал, стоит наготове, взгляд устремлен вперед, позвоночник выпрямлен. Я почти отшатываюсь при виде семидесяти пяти самых смертоносных, высококвалифицированных мужчин в стране, выстроившихся в пять аккуратных рядов и с воинственной точностью ожидающих моего обращения к ним.
Потому что это устрашает, или что-то в этом роде...
Я втягиваю неглубокий глоток воздуха, пахнущего потом и антисептическим спреем, позволяя ему сгореть в моих легких. Мой взгляд перемещается от мягких матов для спарринга к висящим боксерским мешкам и обширной коллекции свободных весов и тренажеров. Здесь нет ни произведений искусства, ни декора. Это далеко не похоже на остальную часть замка, которая до отказа набита многовековой антикварной мебелью и витиеватыми настенными украшениями. У меня такое чувство, будто я попал в другой мир.
В каком-то смысле, наверное, так оно и есть.
Расположенный на небольшом расстоянии от Уотерфордского дворца как по архитектурному проекту, так и по повседневной деятельности, Гейтхаус функционирует в значительной степени независимо от остальной монархии - как и стражники, которые здесь живут и работают. Как и любые другие граждане Германии, они в конечном итоге подотчетны власти короля... и все же, только по роду своей деятельности, они также уникальным образом освобождены от нее.
Ни один закон не может быть нарушен, когда речь идет о защите короны.
Я была здесь всего один раз, и в то время я была в таком оцепенении, что почти не помню, как это произошло. Это было через три дня после катастрофической коронации. Через три дня после того, как я обняла своего отца и увидела, как жизнь исчезает из его глаз.
Лайнус был в больнице. Страна была в состоянии паники. Мой мир все еще был в тумане шока, страха и догадок. И я была полна решимости найти ответы.
Кто имел доступ к бокалу с шампанским? Какой смертельный яд был подмешан в него перед тем, как Лайнус сделал глоток? Были ли какие-нибудь версии о том, кто мог сделать такое? Было ли это нападение связано с пожаром, в котором погибли король Леопольд и королева Эбигейл?
Я врывалась в эти же двери, ища аудиенции у главного человека. В поисках ответов. В поисках чего-либо, что могло бы облегчить нити тревоги, запутавшиеся в моей грудной клетке.
Вместо этого я натолкнулась на кирпичную стену, которой оказался командир Рэмси Бейн - тонкогубый человек с еще более тонким запасом терпения. Широко известный как личная марионетка Октавии - и иногда любовник, если верить сплетням в замке, - он так далеко в ее кармане, что может быть и ворсом.
Он стоял, скрестив руки на широкой груди, и смотрел на меня без малейшего сочувствия, пока я умоляла его рассказать мне, кто пытался убить моего отца. Несмотря на мои отчаянные мольбы, он отказался давать мне какие-либо ответы.
Я не отчитываюсь перед вами, принцесса, сказал он мне, в его голосе звучало явное презрение. А теперь, если вы позволите... мы должны возобновить обучение.
Скажем так, я не в восторге от перспективы еще одной встречи с этим человеком.
Возможно, на этот раз все будет по-другому, неубедительно говорю я себе. Возможно, он выслушает меня честно и с вновь обретенным уважением...
Почему-то, пока я иду через тренировочную арену, мои шаги звучат громко в тишине, у меня есть предчувствие, что это не так.
Когда я останавливаюсь перед солдатами, я сжимаю колени, чтобы они не дрожали, и делаю глубокий вдох, молясь, чтобы выглядеть храбрее, чем я себя чувствую.
Учитывая, что меня вот-вот стошнит, планка установлена довольно низко.
– Ваше Королевское Высочество, – рявкает хрипловатый мужской голос, привлекая мое внимание на грузного мужчину в военной форме, стоящего в нескольких футах слева от меня. Ему около пятидесяти, с коротко стриженными волосами и стальными серыми глазами. В них нет ни капли приветствия.
Бейн.
Какое идеальное имя для такого человека.
– Мы ждали вас.
Мои губы кривятся.