На следующий день Хендрик сомневался, стоит ли идти в дом ван Девентера, однако тот не отменил встречу, и точно в назначенное время художник был у него. Встретивший посетителя лакей носил на плече розетку из черной ленты, а все служанки были в черных кружевных передниках. Дом ван Девентера, где все разговаривали приглушенными голосами, представлял собой резкий контраст с домом самого Хендрика, куда нескончаемой вереницей шли друзья и соседи, чтобы пожелать Франческе удачи и вручить ей небольшие подарки.
Людольф ждал Хендрика в комнате, где они впервые играли в карты с Отто и Клаудиусом. Хендрик счел этот выбор весьма неудачным, если учесть причину его прихода. Однако ему не хотелось думать, что хозяин сделал это нарочно. Сам Людольф был в глубоком трауре, даже пряжки на его башмаках были черного цвета.
— Очень любезно с вашей стороны принять меня в столь печальный день, — сказал Хендрик, после обычного в таких случаях соболезнования. Он сел на предложенное кресло, хотя Людольф остался стоять, положив руку на мраморный навес над выложенным делфтской плиткой камином. Казалось, всем своим видом он хотел показать, что собирается продиктовать Хендрику какие-то условия.
— Нам нужно обговорить дело, не терпящее отлагательства, — начал Людольф без всякого перехода. — Я хочу жениться на Франческе.
Хендрик был потрясен до глубины души. Его охватило чувство глубокого отвращения.
— И вы смеете говорить это, когда тело вашей жены еще не успело остыть, когда весь дом носит траур…
— Сейчас не время для сентиментальностей, — резко оборвал Людольф. — В течение шести месяцев я буду соблюдать траур, а потом посватаюсь к Франческе.
— Вы слишком многого хотите! — возмущенно фыркнул Хендрик.
Людольф продолжал, не обращая внимания на его слова.
— Несколько месяцев я вообще не буду с ней видеться, за исключением тех случаев, когда она будет приезжать домой. Тогда вы должны будете меня пригласить к себе. Я начну ухаживать за Франческой, не вызывая лишних пересудов.
— Это будет не так уж часто, — сказал Хендрик с явным удовлетворением. — Ученикам разрешается навещать свои семьи только на Рождество или в каких-либо крайних случаях.
Людольф презрительно щелкнул пальцами, всем своим видом показывая, что эти порядки для него ничего не значат.
— Я не собираюсь мешать обучению Франчески, зная, как оно для нее важно. Я хочу, чтобы она была счастлива. После обучения она станет моей женой.
— Я не дам согласия!
Людольф посмотрел на Хендрика с удивлением, как будто бы его укусил какой-то ничтожный комар.
— Почему же вы возражаете? Разве она обещана кому-нибудь другому?
— Нет.
— Она говорила, что хочет выйти замуж за кого-то еще?
— Нет, совсем наоборот.
— Тогда что же?
Хендрик сжал сжал руками подлокотники кресла.
— Она не хочет оставаться в Голландии после того, как станет членом Гильдии Святого Луки. Франческа собирается уехать в Италию.
— Я ее туда отвезу.
Хендрик упрямо покачал головой. Этот разговор был для него гораздо труднее, чем беседа с Питером ван Дорном, который не предъявлял эгоистичных требований. Хендрик был совершенно не готов к такому обороту дела. Чем скорее они покончат с этой ерундой, тем лучше. Ведь надо решить вопрос с долгами.
— Франческа настроена против замужества. Она хочет стать художником, и ничто не должно ее от этого отвлекать.
Людольф отошел от камина и стал смотреть в окно.
— Вы предпочитаете, чтобы она стала моей любовницей?
Хендрик с ревом вскочил с кресла и погрозил Людольфу кулаком.
— И вы смеете говорить это мне! Ее отцу!
Сложив руки на груди, Людольф оперся о подоконник.
— А с кем же еще прикажете обсуждать этот вопрос? Мои намерения честны, не так ли? Просто я хотел сказать, что получу ее любой ценой.
— Будьте прокляты! Я ухожу! — Хендрик направился к двери, но в этот момент Людольф вынул из кармана долговые расписки.
— Вы кое-что забыли, — сказал он, помахивая расписками.
Лицо Хендрика стало серым.
— Это совсем другой вопрос. С моими долгами мы разберемся сами.
— Ну, это не совсем так. Позвольте вам напомнить о данной мне клятве. Вы пообещали отдать мне все, что я потребую. Я выбрал Франческу.