Когда, наконец, боль утихла, Анну охватило убаюкивающее спокойствие. Не было криков новорожденного, и она уже знала, что ее столь горячо любимое и долгожданное дитя проиграло битву за свою крохотную жизнь. И все же связь между ними не оборвалась.
— Моя любимая, — раздался изменившийся от горя голос Хендрика.
Анна открыла глаза. Муж сидел рядом с ней на краю кровати и держал за руку. На его лице было такое отчаяние, что Анне хотелось обнять его и утешить, но руки ее не слушались. Больше в комнате никого не было. Анна лежала в свежей ночной рубашке на чистых накрахмаленных простынях. Она посмотрела в угол, где раньше стояла детская кроватка. Там было пусто.
— Анна…
— Я все знаю, — тихо прошептала Анна, — наш сын ждет меня.
Хендрику пришлось наклониться совсем близко, чтобы услышать ее слова.
— Нет! — закричал он в отчаянии. — Не покидай меня! Я не смогу жить без тебя! — Он с болью смотрел на родное лицо, такое бледное от страшной потери крови, а затем прижал руку жены к губам. Слезы градом катились из его покрасневших от горя и бессонницы глаз.
Анна собрала все силы и прошептала:
— Душой я всегда буду рядом с тобой, мой любимый. Постарайся не забывать об этом.
— Ты ведь все для меня, Анна. Ты — моя любовь, весь мой мир и моя душа!
— И я люблю тебя так же, и всегда буду любить.
Ей не хотелось покидать Хендрика, но сил на борьбу больше не осталось, и сейчас Анну охватило удивительное чувство полного умиротворения. Жаль, что нельзя объяснить это Хендрику. Ведь смерть — это всего лишь дверь в иной мир. Анна закрыла глаза. Нет, она еще не может уйти.
— А где девочки?
— Я их позову.
Хендрик поднялся и открыл дверь. Девочки стояли, прижавшись друг к другу, рядом с ними были Мария и Грета. Франческа обняла сестер, Алетта уткнулась ей в плечо, а с другой стороны прильнула Сибилла.
— Улыбнитесь для мамы! — настойчиво сказала сестрам Франческа. — Сейчас ей нужно именно это.
Девочки вымученно улыбнулись и подошли поцеловать мать.
— Милые мои, — нежно прошептала Анна.
Мария и Грета стояли рядом с кроватью, они видели, что Анна доживает последние минуты, и не сможет с ними попрощаться. Девочки держали мать за руку, а Хендрик присел на край кровати и приподнял жену. Голова умирающей покоилась на его плече. Вдруг Анна чуть слышно захрипела, и через секунду ее не стало.
После смерти матери жизнь Франчески в корне изменилась. Девочке было только тринадцать лет, но беззаботное детство для нее навсегда закончилось. Франческа поняла это на следующий день после похорон, когда спустилась к завтраку и не обнаружила своего прибора на привычном месте. Теперь ее место было в конце стола, там, где всегда сидела Анна. Франческа неуверенно взглянула на Хендрика, который стоял с изможденным лицом и налитыми кровью глазами. По ночам он в одиночестве пытался залить свое горе вином. Хендрик поднял руку и указал Франческе на место матери.
Все остальные молча наблюдали, как Франческа подошла к месту Анны и стала за ее стулом. Девочке казалось, что ее сердце разорвется от горя, хотя в душе она понимала, что заставило отца принять такое решение. Хендрику было невыносимо смотреть на пустой стул жены. Кроме того, теперь Франческа стала хозяйкой дома, и все должны были это признать. Теперь она будет давать указания Марии и Грете, а сестры будут обязаны ее слушаться.
Хендрик прочел молитву и сел за стол. Со дня смерти Анны за столом царило неловкое молчание. Веселые семейные беседы ушли в прошлое, теперь обращались друг к другу только за тем, чтобы передать что-то с другого конца стола, или Мария делала какое-нибудь замечание по поводу погоды. Хендрик весь ушел в свое горе и не поднимал головы. Он молча съедал все подряд, что ему клали на тарелку, хотя раньше любил вкусно поесть. Домашние старались его ничем не беспокоить.
Франческа сразу же почувствовала, что ее новое положение в доме расстроило всех сидящих за столом, включая и самого Хендрика, хотя эта мысль пришла в голову именно ему. Наступило тягостное молчание, Франческа вся напряглась и ждала, что сейчас кто-нибудь разрыдается. Она сдерживалась изо всех сил, чтобы не расплакаться первой. До сих пор это ей удавалось, и она по ночам плакала в одиночку у себя в комнате, а наутро старалась утешить сестер и Марию.