Хендрик воинственно выпятил подбородок:
— Вы что же, мне не доверяете? Неужели вы думаете, что я еще раз поставлю на карту будущее своей дочери?
Питер прекрасно знал ответ на этот вопрос, но ничего не сказал.
— Предположим, вы не сможете в вашем плачевном положении справиться с кредиторами. Я вовсе не хочу, чтобы они претендовали на то, что принадлежит Франческе.
— Что ж, это разумно, — вынужден был согласиться Хендрик.
Минут пятнадцать мужчины занимались подсчетами. Затем Питер выпил предложенный бокал вина и ушел. Только после его ухода до Хендрика дошло, что он не задал ему ни одного вопроса из тех, что обычно задают будущему зятю. По крайней мере, Хендрик знал, что ван Дорн преуспевает в делах и имеет достаточно, средств для улаживания непредвиденных обстоятельств.
Первой вернулась домой Алетта, а через некоторое время в карете Людольфа подъехали Сибилла и Франческа. Они с радостью обнаружили, что отец уже не был таким мрачным, как утром. Когда вечером старшая дочь осталась с ним наедине и стала менять ему повязки на руках, она поинтересовалась, заходил ли Хендрик к врачу.
— Что сказал тебе доктор?
Сначала Хендрик ничего не мог сообразить. После сытного ужина он протрезвел, однако упоминание о враче сильно его озадачило. Наконец он припомнил, что утром дочь просила его сходить к врачу. Казалось, с тех пор прошла целая вечность.
— Врач сказал, что у меня нет ничего серьезного. Только нужно немного подлечиться, — нахально соврал Хендрик. Природная изобретательность мгновенно подсказала ему, как можно успокоить Франческу. — Он сказал, что зимой я должен носить перчатки, когда работаю на улице.
— Но ты и так их все время одеваешь в холодную погоду. А какое он прописал лечение?
Хендрик был озадачен вопросом дочери, но это длилось лишь мгновение. Ребенком он видел, как мать лечила распухшие суставы старенькой бабушки.
— Нужно держать руки в теплом растительном масле, чтобы снять напряжение с сухожилий.
Франческа кивнула, продолжая делать перевязку.
— Я тоже об этом слышала. Что ж, это совсем не трудно. Мы начнем лечение, когда заживут раны.
Хендрик с раздражением подумал о всех неудобствах, которые ему сулило такое лечение. Ему совсем не хотелось впустую тратить время на сидение перед чашкой с маслом, в которой он должен будет держать свои больные пальцы.
— Врач сказал, что одного раза в неделю будет вполне достаточно.
Франческа недоверчиво нахмурилась.
— Как это — достаточно? Должно быть, ты ослышался.
— Я пока еще не глухой, — резко ответил Хендрик, который всегда гордился своим тонким слухом. — Врач сказал, что можно подержать руки в горячей воде во время умывания. — Видя, что Франческа не успокоилась и собирается задать очередной вопрос, Хендрик решил прекратить эту мучительную для него процедуру, тем более, что он знал, как можно заставить дочь замолчать. — Ко мне сегодня заходил Питер ван Дорн и просил моего разрешения ухаживать за тобой в качестве жениха.
Лишь на мгновение пальцы Франчески, завязывавшие узел, застыли в воздухе. Других признаков волнения отец не заметил.
— Что ты ему ответил? — спросила она ровным голосом.
— Я ответил ему то, что и остальным, но он с этим не согласился.
— И что же?
— Почему-то он уверен, что ты не будешь возражать против его ухаживаний. Он не торопится со свадьбой. Для него очень важно, чтобы ты закончила обучение.
— Три года — это долгий срок. Многое может измениться. Ты знаешь, что я хочу съездить в Италию. Мне необходимо увидеть шедевры, созданные в эпоху Ренессанса, и поработать на родине их создателей.
— Питер ни к чему тебя не принуждает. Он только просит разрешения видеться с тобой во время обучения.
Франческа некоторое время помолчала, заканчивая перевязку. Затем она согласно кивнула головой.
— Я с радостью буду с ним встречаться в Делфте, но не как с женихом. Если он это поймет, то все в порядке.
— Мне поговорить с ним или ты это сделаешь сама?
— Я сама с ним поговорю. Да, я должна тебе тоже кое-что сказать. — Она на мгновение задумалась. — У нас с Людольфом произошел странный разговор. — Он чувствует себя не только твоим покровителем, но и опекуном всей нашей семьи.
— Он никогда мне об этом не говорил раньше.
— И мне тоже. Его благие намерения относятся к тебе, отец.