Молясь в душе, чтобы он дал такое разрешение, Сара переступила через битое стекло и воду у дверей и, подойдя, остановилась перед Константином. К ее удивлению, он не спросил, почему она не принесла вина, и хотя речь его оставалась не совсем четкой, стычка с Алеттой, казалось, отрезвила его. Он не отрывал от женщины сердитого взгляда.
— Как ты объяснишь, что впустила в мой дом молодую женщину вместо ребенка?
— Мне удалось получить только эту девушку, — умоляюще произнесла Сара, — и она очень хочет остаться. — Повторить повелительное заявление Алетты было выше ее слабых сил.
— Ты знала, что она наполнила графин водой?
Сара нервно кивнула.
— Она говорит, что позволит вам пить вино во время еды и виноградный бренди после обеда.
Подбородок Константина дрогнул.
— К черту, что она говорит! — Потом глаза его угрожающе сузились. — В дальнейшем именно она должна являться по моему зову. Когда бы я ни позвонил, она обязана придти, не важно, сколько раз в день. Понятно?
Сара обессилела от радости, что Алетте позволено остаться. В конце концов, ей удалось выдавить:
— Да, конечно. — Потом на лице ее появилось встревоженное выражение. — Но ведь не на двойные звонки?
— Нет. Йозеф по-прежнему будет помогать мне во время купания и там, где это будет нужно.
Сара направилась к осколкам стакана.
— Я уберу это, прежде чем спуститься вниз.
— Пусть Алетта это сделает.
— Я еще не показала ей, где храню тряпки для подобных случайностей.
— Это не было случайностью, Сара, — насмешливо заметил Константин, — и ты прекрасно знаешь. Я бросил стакан нарочно.
— Как скажете, хозяин.
Как только она собрала осколки, Константин велел унести графин с водой.
— Скажи Алетте, чтобы она налила в него виноградного бренди и принесла мне. Сомневаюсь, что она видела пьянчуг в своем сиротском приюте, так что я намерен расширить ее познания.
Алетта, засучив рукава, мыла грязные тарелки и покачала головой, когда ей передали приказание.
— Он получит стакан или два после обеда, как я и говорила, но не раньше.
Вымыв посуду, она составила ее на столе, пока не перемыла все шкафы и полки. Потом занялась стенами, мебелью, дверями и, наконец, так выскребла уложенный квадратными плитками пол, что он засверкал. Все это время колокольчик из комнаты Константина не прекращал свой перезвон, пока Алетта не встала на стул и не обернула вокруг металлического язычка полотняную тряпку. Сара приготовила обед. Она была хорошей поварихой, и радовалась, что ей приходилось сейчас заниматься только приготовлением пищи. Она видела, что с Алеттой можно поладить. Когда в кухне не осталось ни пятнышка грязи и обед был готов, Алетта сменила испачканный передник на чистый. Затем взяла серебряный поднос, на котором Сара расставила суп из спаржи, от которого шел восхитительный аромат, свежий хлеб, сыр, салат, фрукты и небольшой графин с вином.
Константин встретил ее едким замечанием:
— Итак, ты соизволила, наконец, придти. — Затем нахмурился, наблюдая, как Алетта, пристроив край подноса на боковом столике, сняла с него графин с вином, а потом принесла ему обед.
— Я начала приводить дом в порядок, — сказала Алетта, ставя на низкий столик поднос так, чтобы Константин мог дотянуться до всех блюд. — Просто не понимаю, как Сара в ее возрасте ухитрялась справляться. Это слишком тяжкое бремя для пожилой женщины. Сегодня после обеда я принесу себе самые необходимые вещи и, надеюсь, найду носильщика, который согласится доставить мой дорожный сундук как можно быстрее.
— Минутку! Я ожидаю от домашней прислуги немедленного появления на мои звонки, а ты, кажется, становишься глухой и не слышишь их. Если ты не изменишь своего отношения к этим обязанностям, я прикажу Йозефу запереть за тобой ворота и не пускать тебя обратно.
Алетта развернула накрахмаленную льняную салфетку и ловко постелила ее на колени Константину.
— Это будет потерей для вас, — решительно заявила она.
Он с любопытством посмотрел на нее и проводил взглядом, пока она шла наливать вино, стоявшее не очень далеко от него, но все-таки за пределами досягаемости. Казалось, девушка не боялась его, ее не отталкивал тот факт, что он безногий, в словах ее можно было бы прочесть какой-то намек на дружеские отношения. Но Константин мог с уверенностью сказать, что это не входило в ее намерения. Спокойное, невозмутимое поведение девушки охраняло ее, словно щит, и в своем плотно прилегающем белом чепце она казалась целомудренной, как монахиня. Алетта протянула ему стакан с вином, и он с насмешливым видом поднял за нее тост: