Как часто бывает, когда война идет за пределами оседлого мира, армии противников почти не вступали в непосредственное столкновение. По большей части дело ограничивалось небольшими стычками. Номухан редко участвовал в этих боях, если ему вообще доводилось принимать в них участие. Когда Номухан приехал в Алмалык, Хайду отвел свои войска на запад, оставив заграждение под началом Чагатай-хана. По словам Поля Пеллио, «поведение Хайду на протяжении нескольких лет больше напоминало скрытое противодействие, чем открытый мятеж».[408] Номухан с Чагатай-ханом несколько раз сталкивались между собой, и сын Хубилая, по-видимому, выходил победителем из этой борьбы, но эти победы, судя по всему, не приносили особых плодов, Это были именно спорадические стычки, больше похожие на партизанскую войну, чем на традиционные сражения между двумя армиями.[409] Хубилай постоянно посылал Номухану продовольствие и прочие припасы, но оба они рассчитывали установить путь снабжения по Средней Азии.[410] Как только Номухан получил назначение, он постарался обрести определенную самостоятельность. В 1271 г. он занял город Хотан и быстро провел там перепись, которая играла важнейшую роль при установлении налогообложения и приобретения припасов. В последующие несколько лет она начал расширять свои владения в области к югу от Тянь-Шаня, гораздо более плодородной, чем область Алмалыка в северных степях, где располагалась его ставка, и обустраивать линию снабжения. И все же давление со стороны ханов Чагатайского улуса не ослабевало.
Несмотря на создание путей снабжения, Номухан достиг достаточно скромных успехов в борьбе с противниками в Средней Азии. В 1275 г. Хубилай отправил на помощь Номухану племянника своей жены Аньтуна (1245–1293), способного военачальника, занимавшего в то время должность правого министра (Ю чэнсяна).[411] Хубилай уже потребовал вернуть ему 34 золотых и серебряных пайцзы, которые он ранее даровал Хайду и Чагатай-хан Бараку, но не получил ответа.[412] Прибыв в ставку Номухана, Аньтун быстро оценил ситуацию и выяснил причины, из-за которых сын Хубилая не преуспел в борьбе с Хайду и прочими врагами. Армию Номухана раздирали споры и распри между сопровождавшими его князьями. Аньтун допустил оплошность, неосмотрительно втянувшись в эти междоусобицы и выступив против Тог-Темура, внука Толуя и племянника Хубилая.[413] Возможно, Тог-Темур был недоволен тем, что его ветвь рода Толуя была отстранена от верховной власти сыновьями Соргагтани-беки, особенно Хубилаем. Впрочем, наши источники хранят молчание относительно мотивов его действий.
В конце 1276 г. положение ухудшилось, так как князья сговорились сорвать поход Номухана. В число заговорщиков входили Тог-Темур, сыновья Ариг-Буки Юбукур и Мелик-Темур, и сын Мункэ Ширеги. Каждый из них, вероятно, в глубине души считал, что имеет больше прав на престол, чем Хубилай и его сыновья.[414] Во главе заговора, по-видимому, стояли Тог-Темур и Ширеги. Как сообщает Рашид-ад-Дин, «на охоте Тук-Тимур и Ширеки встретились и порешили совместно: "Захватим Нумугана и выдадим неприятелю"».[415][416] Однажды ночью они пробрались в лагерь Номухана и захватили его самого, его младшего брата Кокочу и Аньтуна. Номухана и Кокочу отослали к хану Золотой Орды Мункэ-Темуру (Менгу-Тимур), а Аньтуна выдали Хайду. Ответ Хайду не внушал особого оптимизма. Он уклонился от предложений заключить союз с заговорщиками, передав им через гонца: «Мы вам очень признательны и на это уповали; оставайтесь на месте, так как в тех краях хорошие вода и трава».[417][418] Иными словами, он не хотел видеть самозваных союзников в своих владениях. Возможно, он не испытывал к ним доверия, а может быть, не ощущал необходимости в помощи с их стороны. В любом случае, он не стал вступать с ними в соглашение. Заговорщики, потеряв надежду на поддержку Хайду, должны были опасаться возможного нападения отрядов Чага-тая с запада и войск Хубилая с востока. Получив мало обнадеживающее послание Хайду, они вскоре отошли в более безопасную, по их представлениям, местность — монгольские степи и область Верхнего Енисея.[419]
411
Igor de Rachewiltz, «Muqali, Bol, Tas, and An-t'ung», 56–57; CILCY, 63c; о его карьере см. Yuan shih, 3081–84.
413
Рахевильц (Rachewiltz «Muqali», 57) считает его сыном Толуя, но Пеллио (Pelliot, Notes on Marco Polo, 2: 796) и Бойл (Boyle, Successors, 162) справедливо называют его внуком Толуя. Рашид-ад-Дин пишет, что он был «очень храбрым воином и искусным стрелком» и что «из-за великой храбрости ум его всегда был полон мыслей о мятежах» (Boyle, Successors, 162); Tu Chi, Meng-wu-erh shih-chi, 102, 2a; Пеллио (Pelliot, Notes on Marco Polo, 2: 796) ошибочно полагает, что человеком, которому нанес обиду Аньтун, был Юбукур.
414
О Тог-Темуре см. Hambis, Le chapitre cvii, 104; о Meлик-Темуре см. Boyle, Successors, 161; династическая история Юань не содержит упоминаний об этом сыне, см. список сыновей Ариг-Буки, составленный на основе Юань-ши, в Hambis, Le chapitre cvii, 99. И Рашид-ад-Дин (Boyle, Successors, 161), и Юань-ши (Hambis, Le chapitre cvii, 94) называют старшим сыном Ариг-Буки Юбукура; о потомках Ширеги см. Hambis, Le chapitre cvii, 111–14.
417
Ibid., 267; Pelliot, Notes on Marco Polo, 2:796; Yanai Wataru, Mökoshi kenkyü, 515–16.