Таким образом, Хубилай содействовал развитию торговли, используя разные приемы и рычаги и демонстрируя свою благосклонность к торговцам, которой он существенно отличался от многих своих китайских предшественников. Свидетельства современников показывают, что он преуспел в своих замыслах: торговля процветала. Например, Марко Поло пишет о том, что в столице «пристают и живут и купцы, и все, кто приходит по делам; а приходит многое множество ради великого хана; и купцы, и другие люди приходят сюда по своим делам, потому что город торговый. <…> Ни в какой другой город в свете не свозится столько дорогих и богатых вещей».[495][496]
По-видимому, при Хубилае свободнее вздохнули и некоторые другие профессиональные группы. Например, при дворе весьма высоко ценилось искусство врачевания. Прагматичные монгольские правители придавали медицине важное значение и ставили ее в ряд самых нужных и привлекательных профессий.[497] Хубилай, страдавший подагрой и другими заболеваниями, проявлял к врачам особое расположение. На него произвели большое впечатление эффективность лечения и лекарств, назначаемых придворными врачами. В 1285, 1288 и 1290 гг. посланники, отправляемые в Южную Индию, получали задание искать не только ценные товары, но и искусных ремесленников и лекарей.[498] В Кайпине и Северном Китае для нужд императора и придворных, а также лечения простолюдинов были созданы два отдела Гуанхуэй сы («Управления общераспространенного милосердия»), в которых служили по большей части врачи-мусульмане.[499] Другие монгольские должностные лица также обращались к мусульманским врачам, а в придворной библиотеке было собрано 36 томов мусульманских медицинских рецептов. Например, в 1268 г. из Самарканда было привезено лекарство, называвшееся шарбат по-персидски (кит.: шэлибе), которое применялось как слабительное, а также использовалось против колик.[500] Хубилай учредил Великую палату медицины (кит.: Тайи юань), которая определяла критерии для отбора учителей медицины и надзирала за обучением врачей и подготовкой медицинских текстов.[501] Установления поддерживали высокие стандарты, так как профессия лекаря стала гораздо более привлекательной, чем во времена прежних китайских династий. Врачебное дело было весьма прибыльным, оно доставляло определенное влияние и соответствовало конфуцианским представлениям о праведности и человеколюбии.[502] Кроме того, врачи часто освобождались от трудовых повинностей и прочих служебных и налоговых обязанностей.[503] При государственной поддержке социальный статус врачей значительно повысился.[504]
Столь же благосклонно Хубилай относился к астрономам и другим ученым. Он приглашал в Китай многих иностранных специалистов. В 1258 г. персы построили в Марате (Азербайджан) обсерваторию, в которой было опробовано новое астрономическое оборудование и сделаны важные открытия.[505] В 1267 г. Хубилай направил приглашение персидскому астроному Джамаль-ад-Дину, предложив ему приехать в Китай и рассказать об этих открытиях. Джамаль-ад-Дин привез в подарок императорскому двору чертежи армиллярной сферы, солнечные часы, астролябию, глобус земли и глобус звездного неба. Он также представил Хубилаю новый, уточненный календарь, получивший китайское название Ваньнянь ли (Календарь десяти тысяч лет).[506] Через четыре года, в 1271 г., Хубилай наконец основал Инспекцию астрономов-мусульман (Хуэйхуэй сытянь цзянь). Здесь китайский астроном Го Шоуцзин (1231–1316) использовал персидские чертежи и расчеты для создания собственного оборудования и разработки нового календаря, Шоуши ли (Календарь дающий время), который с незначительными изменениями применялся при династии Мин.[507]
Мусульмане внесли большой вклад в географию и картографию того времени. Благодаря арабским и персидским путешественникам и купцам, доставлявшим сведения, о Средней Азии и Ближнем Востоке, «география в Китае [достигла новых высот], получив информацию о не-китайском мире, заимствованную из арабских источников».[508] Карта мира, составленная при монгольской династии и, вероятно, основанная на сведениях мусульманских источников, дает достаточно верное представление об Азии и Европе.[509] Создавая благоприятные условия для ученых, Хубилай не забывал и о духовенстве и художниках, которым благоволили и прежние китайские династии. Положение обеих этих групп мы обсудим подробнее ниже.
497
Sherman Lee and Wai-kam Ho, Chinese Art under the Mongols: The Yuan Dynasty (1279–1368), 83; см. также Lao, «The Chung-t'ang shih-chi», 15.
498
Rockhill, «Notes», 438–40; Хубилай также хотел получать лекарства из Кореи. См. об этом Koryo-sa, 3: 519.
499
Jutta Rail, Die vier grossen Medizinschulen der Mongolenzeit, 30–31; о влиянии китайского врачебного искусства на персидскую медицину см. idem, «Zur persischen Übersetzung eines Mo-chüeh, eines chinesischen medizinischen Textes», 150–57.
502
См. об изменениях в статусе врачей Robert Р. Hymes, «Doctors in Sung and Yuan: A Local Case Study».
504
Joseph Needham, «Medicine and Chinese Culture», в книге Clerks and Craftsmen in China and the West, 265.
505
Needham, Science, 3:372–74; Chang Kuei-sheng, «The Maritime Scene in China at the Dawn of Great European Discoveries», 350; Alexander Wylie, «The Mongol Astronomical Instruments in Peking», в книге Chinese Researches, 16.
506
Boyle, Cambridge History, 668–73; Karl Jahn, «Wissenschaftliche Kontakte zwischen Iran und China in der Mongolenzeit», 199–200.
507
Yuan shih, 136; описание пекинской обсерватории, сделанное в XX в., см. в книге Juliet Bredon, Peking: A Historical and Intimate Description of Its Chief Places of Interest. О Го Шоуцзине см. Yuan shih, 3845–52.