В сей день, когда Его Величество был у города Пер-Рамсес, воздавая хвалу своему отцу Амену, к владыке Обеих Земель, Рамсесу Мериамену, великому силою, пришел царский посол хета Теретсаб и второй посол Рамесу. Принесли они Величайшему, да будет он жив, невредим, здрав, серебряную дощечку царя Хетесера — дабы просить мира у Его Величества Усермаатра Сетепенра Рамсеса Мериамена, которому дана жизнь вечно, подобно его отцу Ра.
Рамсес вошёл в зал, уже полный придворных, под руку с Нефертари Меренмут. В зале присутствовала и Исетнофрет, но она скромно стояла среди жён высших чиновников. Всё же роль главной супруги надлежало исполнять матери наследника.
Рамсес уселся на трон. Нефертари устроилась на кресле слева, чуть ниже Величайшего. По правую его руку встал Аменеминет с узким опахалом из перьев сокола.
Рамсес обвёл взглядом выстроившихся сбоку сыновей. Экие красавцы.
Голову фараона венчала Двойная Корона, на груди и плечах лежало тяжёлое и роскошное ожерелье усех. К Рамсесу на блюде поднесли жезл-хека и плеть-нехех, он взял их в руки, скрестил на груди и застыл с прямой спиной, как статуя.
Едва это случилось, вперёд выступил Пасер. Он был облачён в длинные белые с золотом одежды, через плечо переброшена шкура леопарда. Голова ничем не покрыта и обрита наголо. В руках он держал посох-уас. Им и ударил о полированные мозаичные плиты пола. По этому знаку музыканты забили в барабаны, заревели трубы.
— О, Величайший, да живёшь ты вечно! Ныне прибыли высокие послы великого царя хета, Хетесера!
— Пусть войдут послы брата моего, великого царя! — ответил Рамсес.
Пасер вновь ударил о пол жезлом, простёр руки к дверям зала и провозгласил:
— Высокие послы хета — Теретсаб и Рамесу!
Вновь взревели трубы, отворились тяжёлые двери зала и внутрь вошли Тур-Тешшуб и Хастияр. Их сопровождало две дюжины мешеди.
Тур-Тешшуб приветственно вскинул руку со скипетром. Было ему уже больше шестидесяти лет, тяжело далась дальняя дорога, но старик держался подтянуто, прямо, как юноша.
Он не имел отношения к составлению мирного договора. Всю работу сделал его сын. Хастияр несколько раз встречался сначала с одним Автоликом, который, как челнок ездил взад-вперёд по морю и по суше между двумя великими царствами. А после того, как Пасер открылся фараону, Автолик стал лишь одним из посланников Страны Реки. Отошёл в тень, уступив важным чиновникам-ремту, но то была лишь видимость. Именно он продолжал обсуждать с Хастияром самые важные вещи — кто кому в чём уступит, где пройдёт граница, какие слова будут записаны в договоре.
Уже через пару лет переговоров Пасер начал доверять ахейцу больше, нежели любому из своих людей, чистокровных ремту.
Да, договор был выстрадан Хастияром и, конечно, именно он должен был возглавить это судьбоносное посольство, которое окончательно скрепит его. Но он сам упросил отца стать первым послом и ему вторил Хаттусили. Была в этом преемственность поколений. Самый опасный враг протягивал руку дружбы. Искренне, от всего сердца.
Старик согласился. И вот он его звёздный час, неожиданный и величественный.
Однако следовало оказать честь и истинному герою дня. Церемонно поприветствовав фараона, Тур-Тешшуб протянул сыну серебряную табличку.
Хастияр сделал два шага вперёд и поднял её так, чтобы видели все.
Его называли здесь именем, которое он счёл забавным. Тем самым, которое он услышал в заикании Менны в тот страшный роковой день в Трое. Рамесу. «Меч Ра». Это было весьма символично, ведь, по сути, он, Первый Страж Хатти и был мечом лабарны, Солнца. Ну не называться же, в самом деле, именем, которое для ремту звучит странно и вызывает улыбки — «асти ару», «обильный тростником»?
Так и запомнят его потомки, как посла Рамесу.
К нему подошёл Пентаура. Все действия, перемещения и речи давно были оговорены заранее. Хастияр протянул Пентауре серебряную табличку. На ней аккадской клинописью, посольским языком мира был записан великий договор. Версии хатти и ремту различались в мелочах и это тоже согласовали заранее.
Привезённая для ремту табличка была составлена в расчёте на то, чтобы доставить удовольствие жителям Страны Реки. Договор для хеттов, что остался в Хаттусе имел отличия. О них знали и фараон и Пасер. Они согласились с ними, дабы и брат Хетесер выглядел в договоре достойно.
Пентаура бережно, будто новорожденного ребёнка принял табличку, повернулся в сторону Величайшего и громким голосом принялся читать: