— Какому? — спросил Хастияр.
— Обсуждать тряпки, конечно-же! — прыснул Автолик.
— Прямо тряпки?
— Ну нет. «Превосходный лён». Тончайший. Там двенадцать платьев из оного вам доставят. И ещё золотое ожерелье.
— Тончайший? Прозрачный что ли? Что-то я сомневаюсь, что Пудухепа такое наденет.
— Достойнейший Рамесу! — раздался голос Верховного Хранителя.
Хастияр и Автолик обернулись. Менна приближался к ним, держа в руке кувшин. За ним слуга нёс поднос с серебряными кубками.
Тремя кубками.
Ассуапи похолодел. Он подозвал своего слугу.
— Стрелой лети в мои покои. Там на столике увидишь маленький такой сосуд из синего стекла. Крышка в виде головы Анпу. Неси скорее сюда. И заклинаю тебя благими нетеру — не разбей!
Менна тем временем произнёс короткую речь о примирении и братстве. Хастияр с достоинством кивал. Менна, казалось, не обращал внимания на его сдержанность. Прямо-таки источал дружелюбие. Сетовал, что знакомство состоялось при не слишком приятных обстоятельствах, но теперь-то, когда все разногласия в прошлом, обе державы непременно ждёт процветание. Предложил выпить. На пороге террасы появился Пасер. Менна благодушным жестом привлёк и его. Сердце Ассуапи билось часто-часто.
Слуга разлил вино по кубкам.
— По древнему обычаю предлагаю сдвинуть чаши! — предложил Менна.
Хастияр улыбнулся. Он знал обычай. При соударении кубков вино расплескается и попадёт из одного в другой. Дескать, сплошное доверие, никакой отравы. Как в рукопожатии — безоружная рука.
Пасер медленно кивнул. Кубки звякнули, встретившись. Все трое отпили немного.
— Что-то я устал от этого шума, — Менна кивнул на музыкантов, — может удалимся в более спокойное место? Я предлагаю сыграть в сенет.
— Я не умею, — признался Хастияр.
— Это просто! — с воодушевлением заявил Верховный Хранитель.
— Я слово верное знаю, — шепнул Автолик на ухо хетту, — с ним завсегда победишь.
— Уж ты-то да! — усмехнулся Менна.
Ассуапи двинулся за ними. По дороге его нашёл запыхавшийся слуга. Ассуапи придержал за локоть Автолика, шедшего последним, и сунул ему в руку флакончик. Коротко объяснил, что происходит.
Автолик сразу посерьёзнел. Кивнул.
Они прошли в небольшую уютную комнату. Здесь тоже была терраса. Слуги принесли столик для игры. Ассуапи остался снаружи. Его не пригласили.
Время для врача остановилось. Он огляделся по сторонам. Неподалёку на посту стояли два воина шардана, будто статуи. Туда-сюда сновали слуги с подносами и кувшинами. Шатающейся походкой до ветру прогуливались придворные.
Врач подумал, что излишне привлекает внимание и нехотя удалился, хотя его прямо-таки съедало беспокойство.
Снаружи уже совсем стемнело, но во дворце было светло, как днём. Тьму разгоняли сотни факелов и масляных светильников.
Сколько прошло времени? Много. Хастияр постепенно втянулся. Сначала он играл с Менной, а Пасер лишь комментировал передвижение «танцоров» по доске. Иногда слово-другое вставлял и Автолик.
Играли «на интерес». Начали с малых ставок, но потом разошлись. Хетт проиграл упряжку прекрасных молочно-белых коней из Ассувы, но потом удача повернулась к нему лицом, он отыгрался, а вскоре стал обладателем превосходного панциря, сработанного в Димашку[188]. Ни коней, ни панцирь, конечно, не предъявляли, но людям знатным и живущим по чести принято верить на слово.
Постепенно азарт одолел и Пасера. Он тоже включился в игру.
Серебряный лик Хонсу безмолвно двигался по ночному небосводу. Бог бесстрастно обозревал землю, где отныне и до конца вечности наступил мир и братство между двумя великими державами. Так загадали смертные.
Что думал он, тот, кого они звали «Писцом истины» об их чаяниях? Удержатся ли они в рамках клятв? Или преступят их, как уже не раз приходилось видеть ему, бессмертному небесному страннику?
Верно только богам и было сие известно.
Глубоко за полночь усталость настигла самых стойких. Придворные и послы с помощью слуг удалились в свои покои. Некоторых пришлось нести.
Стихла музыка. Погасли факелы и светильники.
Дворец погрузился в сон, в покой.
Завтра вновь на востоке взойдёт Хепри и принесёт новый день, но будет он не такой, как прежние.
Первый день нового мира. Нового братства, что продлится до конца вечности.
Но это будет завтра, а пока Странник продолжал свой еженощный путь по небу. Он заглядывал в окна, разливал бледный свет по дворцовым террасам. И на одной из них, возле столика для игры в сенет блестел в серебре забытый стеклянный флакончик с крышкой в виде головы Анпу.