Выбрать главу
Давно ль красавицей дорогой Считалась общей я молвой? И вот теперь сижу убогой И обездоленной вдовой.
Где-где по мне проходит пеший; А там и свищет и рычит Заклепанный в засаде леший И без коней — обоз бежит…»
Но рок дойдет и до чугунки: Смельчак взовьется выше гор И на две брошенные струнки С презреньем бросит гордый взор.
И станет человек воздушный (Плывя в воздушной полосе) Смеяться и чугунке душной И каменистому шоссе.
Так помиритесь же, дороги, — Одна судьба обеих ждет. А люди? — люди станут боги, Или их громом пришибет.
1850-е — 1870-е

Канун пред Св. причастием

Завтра, завтра в дом Закхея, Гость таинственный придет, И, бледнея и немея, Перед ним Закхей падет.
Мытарь смутен, беспокоен, — Вскликнет в сретенье Его: «Недостоин, недостоин Посещенья Твоего!..
Гость чудесный, Гость небесный! Ты так светел и лучист! А сердечный дом мой тесный И не прибран, и нечист!
Где же гостя посажу я? Тут и там сидел порок: Тут и там, где ни гляжу я, Вижу все себе упрек!
Чем же Гостя угощу я? Добрых дел в прошедших днях Все ищу и не сыщу я: Весь я в ранах и грехах!»
Был ответ: «Не угощенья, Не здоровых я ищу: Завтра к чаше исцеленья Я болящих допущу. Завтра, Собственною Кровью, Благодатию Отца, Духом мира и любовью Весь войду Я к вам в сердца!
И душа, хоть вся б истлела В знойном воздухе грехов, Моего вкусивши Тела, Возродится к жизни вновь!»
Так — надеждой в душу вея, — Кто-то будто говорит: «Завтра, завтра Гость Закхея И тебя же посетит!»
О, приди ж, наш Гость священный, С чашей жизненной Своей: Ждет грехами отягченный, Новый ждет Тебя Закхей!
1867

Павел Александрович Катенин (1792–1853)

Грусть на корабле

Ветр нам противен, и якорь тяжелый Ко дну морскому корабль приковал. Грустно мне, грустно, тоскую день целый; Знать, невеселый денек мне настал.
Скоро минуло отрадное время; Смерть все пресе́кла, наш не́званый гость; Пала на сердце кручина как бремя: Может ли буре противиться трость?
С жизненной бурей борюсь я три года, Три года милых не видел в глаза. Рано с утра поднялась непогода: Смолкни хоть к полдню, лихая гроза!
Что ж! может, счастливей буду, чем прежде, С матерью свидясь, обнявши друзей. Полно же, сердце, вернися к надежде; Чур, ретивое, себя не убей.
1814

Сонет

Кто принял в грудь свою язвительные стрелы Неблагодарности, измены, клеветы, Но не утратил сам врожденной чистоты И образы богов сквозь пламя вынес целы;
Кто те́рновым путем идя в труде, как пчелы, Сбирает воск и мед, где встретятся цветы, — Тому лишь шаг — и он достигнул высоты, Где добродетели положены пределы.
Как лебедь восстает белее из воды, Как чище золото выходит из горнила, Так честная душа из опыта беды:
Гоненьем и борьбой в ней только крепнет сила; Чем гуще мрак кругом, тем ярче блеск звезды, И чем прискорбней жизнь, тем радостней могила.
1835

Михаил Васильевич Милонов (1792–1821)

На кончину Державина

Элегия

Не was a man, take him for all in all,

We shall not look upon his like again.

Шекспир
О ком, зрю, хариты и музы в печали, О ком умоляют власть грозных судеб? Но тщетно на урну, взывая, припали: Ты скрылся, Державин! — ты скрылся, наш Феб!