Звуки стрельбы раздались именно в тот момент, когда Шенг с остатками своей банды устроились отдыхать. От основного отсека их отделяла тонкая переборка, а потому они не могли ничего видеть, только слушать. И тем не менее, кое-что можно было понять. Огонь вела большая и сработанная группа бойцов. Значит, это была не одна из банд, а абордажная команда, что показалось Шенгу очень странным. В отсеке было спокойно, ничего особенного не происходило. Люди работали свои смены, затем отдыхали, даже мелких стычек между ними не было слышно. И вдруг Вейла что-то ужалило, и он решил всех здесь убить. Другого объяснения не находилось.
Добравшись до вентиляционной решётки, Шенг выглянул, чтобы всё-таки понять, что происходит. Оказалось, это действительно были абордажники во главе с Вейлом, но теперь их было не узнать. Их броня была густо перемазана кровью, на некоторых не было шлемов, и выражение их лиц было совершенно нечеловеческим. Звериный оскал и налитые кровью выпученные глаза, кровавые брызги на коже, которые бойцы даже не замечали. Сам старший помощник выглядел так же. Он расстреливал всех, кто попадался ему на пути, и то рычал, как хищник, то безумно хохотал, то вдруг ему что-то чудилось, и он приказывал стрелять в стены или потолок.
— Сжечь здесь всё, и наверх, — прорычал Вейл, когда последний матрос замертво свалися на пол. — Зачистим этот корабль.
Шенг быстро убрался от решётки, остальные члены его банды уже готовы были бежать отсюда подальше. И правильно: стенки могли защитить их от огня, но не от жара и ядовитого дыма горящего прометия.
Оказавшись на безопасном расстоянии от мельт и огнемётов, главарь банды задумался. Они могли бы прятаться ещё долго прежде, чем точно так же получат пулю или лазерный заряд. Или пока нечто, которое завелось на корабле, до них не доберётся. Или пока они не сойдут с ума, как добрая половина экипажа. До сих пор им просто везло не оказываться там, где можно лишиться рассудка, или вовремя оттуда убираться, но рано или поздно удача закончится.
— Где самое защищённое место на корабле? — тихо спросила Роза.
Она сидела, прижавшись к Шенгу плечом и боком и обхватив руками колено.
— Мостик и залы Механикум, — машинально ответил главарь, а потом встрепенулся — до него дошло. — Но к шестерёнкам мы не пойдём, а вот наверх, к мостику…
— Только почему нас не пристрелят на подходе? — спросил один из парней.
— Потому что вольный торговец скоро узнает, что стало с Вейлом и будет рад всем, у кого крыша крепко приколочена.
Кроме того, такому решению были и другие причины. Шенг, как большинство матросов, появился на свет на этом корабле. Его родители и их родители провели всю жизнь на этих палубах, служа династии Римманов. Шенг просто не представлял себе, как может быть иначе. Он мог убивать других матросов, торговать обскурой, пытаться обмануть офицеров и ненавидеть тех, кто пытался навести порядок и помешать его тёмным делишкам, но вольный торговец всегда оставался для него фигурой почти сакральной. И раз у него теперь не было абордажной команды, он нуждался в защите. А ещё Шенг просто привык верить, что капитан способен выпутаться из любой ситуации, и если погибнет, то последним.
Так или иначе, банда двинулась наверх. Перемещаться выходило медленней, чем по нижним палубам, потому что места были незнакомыми. А значит, в технических коммуникациях легко можно было запутаться, и приходилось чаще выходить в основные помещения. Это был скверно, потому что их осталось всего пятеро, а значит, серьёзной силы они из себя не представляли.
Так было до тех пор, пока они не вышли к одному из малых оружейных складов. Магнитный замок был сломан, и совместными усилиями, они смогли открыть заклинившую дверь. Половина помещения была покрыта какой-то синеватой гадостью, из которой то и дело появлялись многочисленные рты и глаза, но Шенг и его люди видели уже достаточно кошмаров, чтобы отнестись к этому спокойно. Они просто забрали то, что не было тронуто варповой заразой — в том числе лазерные карабины и плазменные гранаты. Это было очень ценно и могло кардинально изменить их положение…
***
На мостике было спокойно. Даже как-то неестественно спокойно для корабля, который постепенно поглощает Хаос. Эрик стоял у огромного иллюминатора — обычно рассеянный звёздный свет успокаивал его, вселял веру в лучшее. Но теперь его внимание против воли привлекали не звёзды. Замёрзшие тела погибших матросов всё ещё кружили вокруг корабля, пролетая и мимо иллюминаторов, но теперь в их беспорядочном движении появилась система.
Одно за другим тела притягивались к кораблю, прилипали к нему и врастали в корпус. Некоторые видоизменялись ещё в пустоте, разрастаясь и меняя форму. Кожа лопалась, кости и внутренности выворачивались наизнанку, череп становился плоским, черты лица расплывались. Если бы какой-то безумец пытался придумать, как сделать из человека деталь обшивки, то это выглядело бы так. Корабль обрастал плотью и костями, залечивал сам себя отвратительным и противоестественным образом.
Эрик обернулся и посмотрел на гололитический экран, на который было выведено изображение корабля и отмечены все полученные им повреждения. Пробоин в корпусе и неработающих систем действительно стало меньше. Старший адепт Нумион не выходил на связь уже больше суток, и никаких докладов о ремонтных работах не поступало. Значит, чуждая сила, уже почти захватившая «Золотой Вестник», сама приводила его в рабочее состояние.
Прямо на глазах Эрика прежде открытый космосу десятый отсек седьмой палубы получил отметку «полностью восстановлен». «Золотой Вестник» менялся всё стремительнее, но Римман уже не мог никак на это повлиять. Он догадывался, что сущность, являвшаяся в облике птицы, задумала показать ему его беспомощность. Должно быть, мостиком она займётся в последнюю очередь, и всё это время капитан будет наблюдать, как его корабль превращается в извращённую варпом машину. И потом, когда от прежнего «Золотого Вестника» уже ничего не останется, ему снова предложат выбор. И Эрик молил Императора, чтобы у него достало силы выбрать смерть, а не поддаться Хаосу.
Но размышления о мрачных перспективах ничем не могли помочь, и капитан предпочёл заняться насущными делами. Связь на корабле работала с перебоями, но от Вейла тоже не поступало никаких сообщений уже довольно долго. Слишком долго, чтобы списать это на плохо работающий вокс. Он попытался вызвать его, но услышал только треск помех, и так повторялось ещё и ещё.
Эрик вздохнул и вернулся к иллюминатору, из которого на него смотрело очередное чудовищно искажённое лицо, сплющенное, с растянутыми ртом и глазницами, в которых сами глазные яблоки казались крошечными. В отсутствие Вейла и абордажной команды он чувствовал себя особенно незащищённым. Офицеры мостика имели вполне приличную боевую подготовку, но их тоже осталось мало. Если случится обороняться, его заместителем стала бы Эния, а в ней он был недостаточно уверен. Она была хорошим бойцом, возможно, одним из лучших, но имела опыт координации стрелков, а не командования в бою на корабле. И к тому же, Вейлу капитан доверял больше всех прочих, даже считал его своим другом, а потому действительно за него переживал. Он заметил, что и Эния изрядно за него волнуется.
Оторвавшись от иллюминатора, капитан переместился к консолям управления основными системами корабля. Он понимал, что бессмысленно мечется по мостику, но просто сидеть на одном месте не мог. Для хоть какой-то деятельности он стал перенастраивать корабельные сенсоры. И здесь ждал неприятный сюрприз: управление сенсорами было потеряно. Он проверил щиты, двигатели, орудия, системы жизнеобеспечения… всё жило теперь своей жизнью, и консоль на мостике превратилась в бесполезный кусок металла. Эрик мог только наблюдать на гололитическом экране, что происходило с кораблем. И ещё мог бы отключить аварийный маячок, повторяющий призыв о помощи… однако не стал этого делать. «Золотому Вестнику» было уже не помочь, но где-то в глубине души он ещё на что-то надеялся.