реки воздушной и отвесной.
Слова – вернее, до-слова,
понятные цветку и лугу
и близкому, быть может, другу,
не замечает голова.
Но сосны старые цветут
и птицы штопают разрывы
осенних туч, и в листьях ивы
прокладывают свой маршрут,
когда слова без слов растут.
Золотой ветер
О том, что золотой ветер живёт в душе человека, окрашивая её в нежные цвета, я знал ещё с детских лет. Этот ветер призван служить человеку, и если бережно к нему относиться, дарит богатую находками жизнь. Именно золотой ветер оберегает душу человека, даёт ей возможность понимать религию и искусство.
Случилось мне как-то идти полем, раскинувшимся среди гор, после пирушки с друзьями.
Луна, поднимаясь из-за Катунского хребта, выглядела свежей и отдохнувшей. И дарила предметам тени, похожие на стрелки часов. По мере того, как луна восходила в свой зенит, тени становились короче. И минутные стрелки, теряя свою длину, превращались в стрелки часовые.
Но вот подул ветер, поднял пыль и обозначил себя на всём своём протяжении. Пылинки заблестели в лунном свете праздничной новогодней мишурой, и ветер приобрёл черты золотой трубы, в которой протекала жизнь, далёкая от жизни человека, и совершалось нечто таинственное.
Пахло молодой полынью, блестевшей повсюду каплями росы, и запах её приятно возбуждал нервы. Сидя на камнях, звенели цикады, призывая своих подруг разделить с ними таинство ночи. В ельнике, темневшем вдалеке, ухал филин, заявляя какому-то зверю, что тот забрёл на чужую территорию. А я шёл дальше, размышляя о том, что душа у природы такая же чуткая, как и у человека. Иначе откуда взяться ветру, дувшему мне навстречу и казавшемуся золотым, когда я возвращался домой, полный надежд на будущее?
Си'верко, полуденник, закатник –
в них живёт весенняя пора.
Километры воздуха прокатят
по большой земле, как трактора.
И малину сделают двухцветной,
говорящей: точка и тире…
Вот и лето… Кустики-кареты,
водяные знаки на коре!
Радужных небес перемещенье
незаметно для глазного дна.
Коршун снял другое помещенье:
сверху – ветер, снизу – тишина.
И большое дерево, как праздник,
обнажая корни, небо пьёт…
Сиверко, полуденник, закатник…
Урожайным будет этот год!
Некто Прозрачный
Некто Прозрачный, вольный растекаться как вода, вселяться в любую, удобную ему форму летает над весенним городом с лейкой в руках. И вливает в прохожих, залюбовавшихся клейкими листочками, нектар вдохновения.
Для него облака – цистерны, полные живительных сил, солнце – царство соломенных нитей. Из них Некто Прозрачный плетёт красивые шляпки для женщин, гуляющих по городу со своими малышами.
Всё выглядит так, как обычно. Дети играют в песочнице, мужчины заходят в кафе выпить вино. Но тут появляется учёный, приехавший из города N-ска. Он носит фамилию Клюква, одет в непромокаемый плащ и сапоги, выданные ему на складе Академии Наук. Желая бросить в сокровищницу знаний изумруд, учёный расставляет капроновые сети по всему городу. И терпеливо ждёт, когда Некто Прозрачный попадётся в его сети, как редкий вид мифологических существ.
Некто Прозрачный замечает проделки учёного и спешит скрыться. Для этого он влетает в зеркальце мальчишки, пускающего солнечные зайчики на школьном дворе, и исчезает за первым, отразившимся в зеркальце, поворотом.
После долгого ожидания учёный Клюква пожимает плечами, складывает сети в спортивную сумку и уезжает с отчётом в Москву. А Некто Прозрачный снова появляется над крышами домов, на этот раз с хлопушкой, стреляющей бабочками и жуками. И продолжает веселить жителей города своими проделками.
Словно глубокий вдох,
тянется птичья нитка –
ею заштопал Бог
утром весенним свитку
и на Россию надел –
синюю, золотую,
с перечнем добрых дел,
с Ангелом одесную.
Путешествие в Горно-Алтайск, с описанием случившихся приключений
Следуя по делам в Горно-Алтайск, доверился своему наитию и купил в придорожном ларьке картошку, килограмма три. Посадил её на обочине, ощущая запах родной алтайской земли, и поехал дальше.
Проезжая Семинский перевал, видел лошадь, запряжённую в машину. Да, да: именно в машину! Симбиоз техники и природы, всегда готовой помочь человеку. Оглобли крепились к бамперу скобой, снабжённой рычагами. Лошадь щипала траву, поднимаясь на гору, и разгонялась на спуске порой до третьей скорости.