Ручей служил прекрасным ориентиром. Километрах в пятнадцати от лагеря путники вновь натолкнулись на заброшенные разработки, однако и здесь, кроме отвалов пустой породы, обнаружить ничего не удалось.
— Зачем же здесь заявочные столбы, — удивился Игорь, — какому безумцу пришла эта вздорная затея столбить пустопорожний участок?
— Тут, видно, схитрил кто-то, — предположил Семен. — Были раньше такие мужички-старатели. Намоет удачно золотишка с полпуда, а место надо затаить. Вот он и переносит металл на пустое место, подсыплет, где надо, а потом и продает фартовый участок подвернувшемуся с деньгой купчишке, а для блезиру несколько проб при нем возьмет, золотишком подразнит. У купца глаза разгорятся, а мужичок цену набивает. Сторгуются, магарыч разопьют. Купчик породу моет, а мужичок-золотишник живет в городе, слоняется из кабака в кабак. Просадит с дружками да с бабами всю выручку — и сызнова в тайгу.
Слушая рассказ Семена, Игорь остановился.
— Пойдем скорее, — хватился он, когда Семен умолк. — Время к полудню, а мы все еще петляем по-заячьи вместе с паршивым ручейком.
— Ты, паря, в тайге не хули ничего, не то боком обернется твоя ругачка.
Игорь засмеялся:
— Ох уж эти таежные приметы, непробиваемое суеверие. Интересно, что может с нами сделать этот безобидный ручей?
А ручей словно и не обращал внимания на своего обидчика, с холодным равнодушии продолжал негромкую песню, начатую тихо в далеких истоках, да так и не поднятую до высокого звучания.
Угадывая очередную петлю, Игорь спрямил дорогу, сокращая расстояние. Там, за тальниковой изгородью, они с Семеном уже в который раз пересекут узкое русло, нацелятся на новый путевой ориентир. Раздвинув упругие прутья, Игорь остановился. «Что такое?» Давно высохшее русло ручья поросло высокой травой, каменные плиты, побелевшие на солнце, казались мозаичными вкраплениями в зеленое поле, купол муравейника шевелился от бесконечной суеты живых существ.
— Где же вода? Куда ушла вода? — набросился Игорь на Семена, как будто это по его магической воле безнадежно пересохло русло ручья.
— Вот и ищи теперь, куда он схоронился.
Пришлось вернуться по следам, оставленным водой в давние годы.
Нет, ручей не свернул в другую сторону, не нашел себе другого русла, обходя каменные преграды. Он исчез как по мановению волшебной палочки.
— Ушла вода под землю, — показывая на узкую расщелину в скале, сказал Семен. — И давно ушла.
— Что же дальше? — растерянно спросил Игорь.
— Пойдем дальше по староречью.
Скоро пропали следы и старого русла. Оно вывело искателей на гладкую каменную, площадку, лишенную растительности, серую, безмолвную, загадочную даже для такого следопыта, как Семен Сумкин.
Игорь растерялся окончательно. Опять неудача, новое огорчение для профессора.
— Однако, надо идти прямо, — уверенно проговорил Семен, предварительно выкурив несколькими глубокими затяжками маленькую трубку. — Как птицы летают.
И хотя Игорю это предложение показалось сомнительным: впереди, до самого горизонта, гладкая каменная поверхность без единого кустика, он покорно побрел за Семеном. Показаться сейчас на глаза Максиму Харитоновичу ему было еще страшней.
РАЦИЯ ОТКАЗАЛА
Вертолет вернулся только к вечеру. Радостные и возбужденные, Максим Харитонович и Дмитрий вышли на кабины и сразу были встречены вопросительными взглядами Любы и Ольги.
— А где мужики? — весело спросил профессор. — Есть для них дело.
Люба виновато опустила глаза.
— Оскандалились, деда, мы тут без тебя, проштрафились.
— Что такое?.. Где Головин, где Сашко? — в голосе профессора послышались тревожные потки.
— Рация отказала, — чтобы больше не мучить деда, выпалила Люба. — В палатке Сашко, копается в передатчике.
— А радиограмму успели передать?
— В том-то и дело, что нет, — выходя из палатки и не глядя в глаза профессору, проговорил Сашко. — Только стал настраиваться, тут что-то щелкнуло в передатчике, и все стихло.
— А что Головин?
— Григорий Петрович все время был рядом. Сейчас пытается восстановить рацию.
— Я рассчитывал, что по моей радиограмме нам подбросят горючего для продолжения воздушной разведки на вертолете. А теперь нам и отсюда не выбраться.
Казалось, никогда профессор не был так растерян. Ведь они уже почти у цели. Сегодняшний полет дал ощутимые результаты: по отметке на карте Дремова разыскали старое зимовье, где он прожил несколько лет. Жилье беглого каторжника сохранилось на удивление, крепкие лиственничные бревна выглядели так, словно срублены всего десяток лет назад. Дмитрий с летчиком разобрали щелеватый пол из старых дранин, нагребли слежавшуюся под полом землю и промыли ее на лотке. Обнаружилось несколько крупинок золота, неосторожно оброненных Дремовым в зимовье и провалившихся в половые щели. За все эти годы в избушке Дремова никто не бывал: добраться до нес можно было только по знакомым тропам. Сверху ее надежно прикрывала густая зелень тайги. И если бы не дремовская карта, можно было бы ходить вокруг да около зимовья целые годы и не обнаружить его.