Похоже, Фортуна пока что щадила наших техасцев. С того дня, как стимер подобрал их в порту Акапулько, в их карманы посредством «фаро» и «монте» перекочевала не одна тысяча пиастров и долларов. Хантер с компаньоном, несомненно, рассчитывали, что судьба явит им благосклонность и в этот вечер.
Однако на сей раз все пошло по-другому, и, судя по гаму, долетавшему из салона, где собрались игроки, там разыгралась безобразная сцена. Раздавались вопли, слышалась ругань. Возможно, капитану следовало бы вмешаться, но, как человек осторожный и наученный правильно себя вести с этим народом, он выжидал, зная, что всегда оставалась возможность вызвать наряд полиции и предоставить ей мирить соперников или же, при необходимости, арестовывать.
Было девять часов вечера, когда Самми Ским и его кузен решили возвратиться в каюту. Спускаясь, они очутились возле игорного салона, позади машинного отделения.
Внезапно дверь с грохотом растворилась и человек двадцать вывалились на палубу.
Среди них был Хантер. Разъяренный до предела, он бил одного из игроков, изрыгая потоки брани. Причиной отвратительной сцены стал ход в «монте», и теперь вся взбесившаяся компания находилась на грани драки.
Большинство явно было не на стороне Хантера, и на раздававшиеся со всех сторон угрозы он отвечал отборными ругательствами. Вероятно, дошло бы до револьверов, но Хантер, неожиданно вырвавшись из толпы, побежал.
Возвращавшиеся к себе на полуют монашки оказались у него на пути. Одну из них техасец оттолкнул, и та рухнула на палубу.
Возмущенный Самми Ским бросился за ним в погоню, в то время как Бен Реддл стал поднимать невинно пострадавшую.
— Негодяй! — крикнул Самми Ским. — Вас…
Хантер остановился и поднес руку к поясу, чтобы вынуть из ножен финку, но, спохватившись, сказал преследователю:
— А, это вы, канадец! Мы еще с вами увидимся… там! Потерпите!
Провожая глазами техасца, возвращавшегося в каюту вместе с напарником, монахиня сказала Самми Скиму:
— Благодарю вас, сударь… Этот человек не ведал, что творил… Простите несчастного, как я прощаю его.
Глава VI СКАГУЭЙ
Скагуэй, подобно всем местам стоянок, затерявшимся в стране, не имеющей настоящих дорог и транспорта, поначалу представлял собой лишь один из бивуаков первых золотоискателей. Но уже вскоре скопище лачуг сменили более прочные постройки, а их, в свою очередь, — домишки, возникшие на золотоносных землях, цена которых неуклонно росла. Как знать, не опустеют ли эти города, созданные на потребу одного дня, и не превратится ли сей край в пустыню, когда его богатства иссякнут?..
Действительно, не следует сравнивать эти территории с такими странами, как Австралия, Калифорния или Трансвааль, где, даже по прекращении эксплуатации приисков, деревни сумели обратиться в города, а то и столицы, ибо примыкавшие к ним земли были населены, почвы отличались плодородием, а все это, вместе взятое, позволило развиться торговле и промышленности, благодаря чему, отдав свои металлические сокровища, земля сохранила способность вознаграждать труд человека.
Но на что можно было рассчитывать здесь, в этой части доминиона, на границе с Аляской, у самого Полярного круга, в этом ледяном климате, где зимы длятся по восемь месяцев, когда бы вдруг оказалось, что последние крупицы золота добыты? И чем можно было бы заняться в этой стране, наполовину обобранной одними только торговцами пушниной?..
Очень возможно, что скороспелые города, такие как Скагуэй, Дайя и Доусон, где нынче бойко идут дела и население пополняется непрекращающимся потоком иммигрантов, постепенно умрут, едва опустеют рудники Клондайка, — и это несмотря на то, что финансовые компании делают все, чтобы облегчить здесь сообщение и даже поднят вопрос о строительстве железной дороги от Врангеля до Доусона.
Сегодня Скагуэй битком набит переселенцами, как теми, что прибыли на судах по Тихому океану, так и теми, коих доставили канадские и американские железные дороги. И вся эта публика нацелена на Клондайк.
Часть переселенцев добралась до Дайи, городка, стоящего в конце Линн-канала. Но туда вместе с инструментом их привезли не пароходы, которым глубина залива не позволяет подниматься выше Скагуэя, а плоскодонные суда, специально задуманные так, чтобы беспрепятственно преодолевать отделяющие эти города пять миль, на столько же сокращая им путь по суше.