— Давай, давай, двигай. Попрыгал, побегал, пощипал травки на воле, теперь посидишь на привязи. Пожуешь соломки.
— Пошел ты!
Они снова двинулись по пустой утренней улице.
Остановились перед большим серым зданием с облезлым фасадом. На углу на уровне окон второго этажа еще недавно висела синяя табличка с белыми буквами «Улица Дзержинского», но ее вырвали с корнем и заменили другой. Восстановить исконное дореволюционное название «Жандармская» новые власти не рискнули. На зеленом эмалевом фоне белыми буквами демократия начертала слово «Свободная». Наличие на ней серого дома в решетками на окнах градоправителей не смущало.
По обе стороны входа в серое здание висели бронзовые доски в надписями:
М В Д Р Ф
Управление Внутренних Дел
От сырого морского климата доски постоянно покрывались грязно-зеленым налетом и их то и дело приходилось оттирать тертым мелом, растворенным на нашатырном спирте. В городе посмеивались и называли это операцией «чистые руки». Во всяком случае восстановление блеска бронзовых досок было единственным всеми видимым результатом борьбы за чистоту и порядок в милицейских рядах.
Они не стали подниматься по ступеням большого каменного крыльца, истертого за многие годы сотнями ног стражей порядка и правонарушителей.
— Давай руки, — сказал Терех. Он щелкнул ключом, отомкнул замок и снял с Мисюры наручники. Сказал угрюмо:
— Погулял, капитан, и будя. Теперь вали отсюда. И побыстрее, пока я не передумал.
Мисюра стоял, удивленно глядя на свободные руки, на красные следы металла, отпечатавшиеся выше кистей. Потряс ими, разминая.
Терех посмотрел на него зло и нервно предупредил:
— Чо стоишь? Шагай к чертовой матери! Иди, иди, гуляй.
— А ты? — вопрос Мисюры прозвучал неуместно и достаточно глупо.
— Что я? У меня свои дела. Пойду отчитываться. Ты к ним отношения не имеешь…
— Зря ты так решил, майор. — Мисюра устало прислонился спиной к стволу старого вяза. Голос его звучал приглушенно, утомленно. — Наверное ты думаешь, я сейчас вернусь домой, заберусь как мышь в норку и буду попивать из пакетов кефирчик? За твою доброту и здоровье. Ошибаешься. Мне в последние дни все время бифштексы снились. Толстые, в два пальца, из свеженины. С кровью…
— Кончай, Мисюра. Давай иди, иди…
— Смотри, потом будешь сожалеть.
— Не буду.
— Тогда прощай, майор.
Мисюра медленно пошел в сторону железнодорожной станции. До гарнизона он мог добраться только по железке. Прошел шагов двадцать и остановился. Обернулся, поглядел во след Тереху.
Майор поднимался по ступеням едва заметно прихрамывая и сильно сутулясь, будто тащил на плечах непомерно тяжелый груз.
— Терех! Иван! Погоди.
Терех остановился. Поглядел на Мисюру, который направлялся к нему.
— Знаешь, капитан, валяй ты, а? Чтоб глаза мои тебя больше не видели.
— Погоди. Есть разговор.
— Тебе не кажется, что мы все уже переговорили?
— Не кажется.
Мисюра подошел к майору вплотную.
— Всего один вопрос. Не захочешь, можешь не отвечать.
— Надоел ты мне, но ладно, спрашивай.
— Скажи, только честно, ты все еще жалеешь, что промахнулся?
Терех зло сплюнул на дорожку и растер плевок ботинком.
— Тебе хочется, чтобы я сказал «нет, не жалею»? Так вот все наоборот — жалею.
— Тогда скажу я: не жалей. Ты не промахнулся. Ты — попал.
— Кончай треп. Я в отпущении грехов не нуждаюсь.
— Причем тут грехи? Лучше скажи, ты бы не сходишь со мной в тайгу еще раз? На охоту? Допустим через недельку? Отлежись, отдохни. Пошли свой спецназ к едрене Фене. А?
— Ты что, того? — Терех приставил палец к виску и покрутил им как буравчиком.
— Не, — Мисюра устало улыбнулся. — В принципе может вообще и того, но не в этом случае.
До Тереха медленно доходило, что могло подвигнуть Мисюру на такое предложение.
— Неужели ты…?
— А почему нет? И не я, а мы…
Что потом?
А ничего особенного.
В леспромхоз «Путь Чхонлима» приехали новые начальники. Они разобрались в случившемся и установили, что гибель двух руководителей хозяйства и нескольких лесармейцев произошла из-за нарушений техники безопасности в зоне лесоповала. Добыча зеленого золота требуется большой осторожности.
Комиссия управления внутренних дел, изучавшая обстоятельства вызвавшие боевые потери в отряде быстрого реагирования, пришла к выводу, что они возникли в ходе огневой схватки с превосходившей по численности и огневой мощи бандой уголовников, которая уничтожила вертолет «Тучарзолота» и пыталась завладеть драгоценным металлом. В результате решительных действий отряда подполковника Стригина, банда была разгромлена. Груз золота весом в десять килограммов был найден и возвращен по назначению.
Полковник Дубровин, лично возглавлявший расследование и поиски пропавшего золота, вскоре стал генерал-майором. Его жена отгрохала в дачной зоне прекрасный трехэтажный коттедж.
Надежда Рябая внезапно получила большое наследство, уехала из Океанки в Рязань, где по слухам купила квартиру.
Майор Терех подал рапорт и уволился из органов по собственному желанию. Его показания во многом способствовали правильной оценке комиссией обстоятельств таежного происшествия.
Капитана Мисюру уволили из армии в связи с сокращением численности личного состава.
Ромаз Чхония в Океанке перестал появляться. Хорошо знавшие его люди говорили, что он предпочел Израиль свободной Грузии, уехал и неплохо там устроился.
Правда, это могло быть и трепом. Ведь также болтали, что где-то в Центральной России построили себе особняки и неплохо зажили Мисюра и Терех. Но разве не ясно, что это вранье?
Откуда у простых российских офицеров могли найтись средства для нормальной человеческой жизни?