VI
Капитан и нотариус ушли, в комнате остались только свои. Вначале, правда, не было Йошко, пошедшего проводить капитана до брички. Исчез и старый Смудж, который, выйдя вместе с капитаном, застрял в комнате у жены. Там они вдвоем о чем-то шептались, сюда доносился голос госпожи Резики; наверное, специально, чтобы все ее слышали, она говорила, как ей ужасно хочется спать и пора бы уже всем угомониться.
— Что же они не уехали с капитаном? Чего им еще здесь нужно? — спрашивала она, вероятно, имея в виду Васо и Пепу. — Иди и ты, дай мне отдохнуть, что-то подушка слишком высоко лежит!
Старый Смудж некоторое время еще что-то говорил, затем, забрав грязную посуду, снова появился здесь. Поставив тарелки на стол, растерянно огляделся и, не зная, что делать и о чем говорить дальше, сел, покашливая, за стол на свое место.
Неподалеку от него, у дверей, из-за которых слышалось хриплое дыхание Краля, прислонившись к стене и опершись на саблю, стоял Васо. Он слышал тещины слова и все понял, но не подал виду, думая только об одном: как лучше начать новое объяснение с Йошко. Теперь, когда в доме остались только свои, это его желание усилилось. Но на ум ничего не приходило, и интуиция тоже ничего не подсказывала, все его внимание поглощало какое-то клокотание, вырывавшееся из горла Краля, которое он слышал у себя за спиной. Раздраженный и без того его присутствием и видя в нем главного виновника своей несобранности, он резко открыл дверь, заглянул в комнату и, выругавшись, снова закрыл:
— Фу! Заблюет вам все эта скотина! Что вы его не выбросите на сеновал или хоть прямо в грязь!
Мица вместе с Пепой молча убирала посуду, теперь же вся ощетинившись, бросилась к тем же дверям, распахнула их и заорала:
— Снова вы мне здесь все загадите, Краль! Если вам нехорошо, проваливайте во двор! Да и дома вас уже заждались!
Краль еще больше скрючился на стуле и, свесив через край стола голову, схватился за горло. Его не рвало, он только хрипел, бормоча и распуская слюни, и сильно икал. Услышав окрик Мицы, он пошевелился, уставясь на нее тупым, бессмысленным взглядом; казалось, он не узнает ее и ничего не понимает.
— Оставь его, Мица! — раздался жалобный голос старого Смуджа, опасавшегося, как бы Краль не оказал сопротивление, из-за чего могла вспыхнуть новая ссора.
— Оставь его, оставь! — передразнила Мица. — Я его оставлю, но будь я проклята, если стану подчищать за ним блевотину! — Она со злостью хлопнула дверью и вернулась к столу, с которого Пепа уносила посуду.
— А для кого ты оставила жаркое? — крикнула она ей вслед и, не получив ответа, пододвинула к себе миску и начала выбирать в ней лучшие куски.
Васо тоже поднялся. Он постарался забыть о мертвецки пьяном Крале, к которому ничего, кроме брезгливости, не испытывал. Сейчас его больше интересовало, где находится Йошко, но, вспомнив о Панкраце, он подошел к нему.
— О чем это ты хотел рассказать? — он попытался быть предельно любезным. — Ты и вправду стал орюнашем? Или заливаешь?
Панкрац сидел за столом напротив старого Смуджа и, время от времени глядя на него, сосредоточенно полировал ногти. Не удостоив Васо взглядом, а только усмехнувшись, продолжал их полировать и дальше.
— Ничего я не заливаю, откуда ты взял, наверное, слышал, что сказал капитан. Да, это истинная правда! Но об этом поговорим в другой раз!
— Что я должен был услышать от капитана? — поморщился Васо.
— Он решил, что я тебя обманываю! Не делай вид, будто ничего не слышал! Ты стоял позади нас!
— Вот как? — надулся Васо и посмотрел по сторонам, как бы пытаясь отыскать капитана. — Это мы еще проверим! — Он помолчал, потом снова оживился. — Ты и в самом деле стал орюнашем? Как это произошло? Почему не расскажешь? — недовольно бросил он, продолжая сомневаться.
— Мы еще встретимся, если не здесь, то в городе! — ответил Панкрац, преднамеренно растягивая слова и делая вид, что ему не до разговоров. — Ты же будешь служить в полиции! Там в секретариате можешь и узнать обо мне! — Его неразговорчивость была и в самом деле искусственной. Подобно Васо он принял к сведению, что здесь остались свои. В нежелании Васо уезжать он разгадал его намерение завести разговор о завещании, и, вспомнив, что бабка ему не показала его, задумал переплюнуть Васо и увидеть важную для себя бумагу своими глазами. Присутствие Краля ему, в отличие от Васо, было только на руку, ибо оно укрепляло его позиции, он мог припугнуть родственников и заставить изменить завещание, если оно не будет таким, каким должно быть по словам бабки. В этом бабка ему, наверное, не солгала, — успокаивал он себя; и все же он знал, как много порой может зависеть от неправильно поставленной запятой, поэтому осторожность тут не помешает! Думая об этом, он бросал взгляды на деда, и с губ его уже готова была сорваться просьба показать завещание. Помешал приход Васо, а еще больше и окончательно — решение ни за что не начинать первому, прежде пусть выскажутся другие. Сейчас он поднял голову и испытующе окинул Васо взглядом с ног до головы.