Твоих не рассмотришь идей,
Как будто бы след от пера и чернил
Кишит миллионами всяких бацилл,
А вовсе не делом людей.
А я все крупней и крупнее пишу.
Как будто бы сам и себя отношу
И тех, с кем бывал я знаком,
К гигантам: уж так всё я вижу кругом!
А кто дальнозорок и кто близорук —
Пускай установят потом!
ПРЕДТЕЧИ
О, русские художники-моряки —
Гардемарины и мичманы,
Побывавшие всюду от Арктики до Антарктики,
Это ваших альбомов с крыльями альбатросе ними,
С нежными эскимосками и с алеутскими снежными девами
И с таитянскими королевами
Вижу я трепетные листки.
И я понимаю, что вы не гении,
Но когда подумаю о Гогене,
То, без сомнения, вы были его предтечами.
Точно так же, как вашим нредтечей был, скажем,
Лука Воронин.
Или немного раньше, или же очень вскоре
Дмитрий Лаптев, изобразивший фантасмагорический
мыс Святой Нос,
Украшающий Северное или Ледяное
море.
** *
Словами
Иногда швыряются;
Небрежно брошены, теряются
Они в грязище и в пыли.
И часто даже испаряются
Они с лица сырой земли.
Но и словесная испарина
Порой настолько густо сварена.
Что. испарённая в зенит,
И там мерцает, как фонарь, она
И даже ржавственно звенит!
И. может быть, порой случается.
Что и вокруг Земли вращаются.
Пусть как утиль, металлолом,
И падают и возвращаются
Слова, звучавшие в былом!
ГЛАЗИЩИ ЛЕНОЧКИ БЛАВАТСКОЙ
Когда
Сушкова Катерина
Над Лермонтовым изгилялась,
Так никогда еще невинно, но яростно не проявлялось
Коварство девичье.
Упрямясь,
Лукавые уста смеются:
— Мишель, Вы — мальчик! Вам покамест
Стихи не очень удаются,
и обработывать их надо!
А он,—
И впрямь юнец совсем он,—
Глядел и сатанел, как Демон,
Мятежный дух, исчадье ада!
И вот умчится на Кавказ он, ему обратно иуть заказан.
А что останется от Кати? Племянница в коротком платье -
Елена. Это ей, Елене, перед собою на колени
Поставить демона неймется, неймется с демоном бороться,
Провозглашая выявленье ядра божественного в теле...
И часто грезятся Елене такие странные явленья.
Что даже и сама смеется, порой пускаясь на уловки
И всяческие подтасовки, когда игра не удается.
Вот что за бред в ее головке!
...Горят насмешливостью адской
На лике мудрой теософки
Глазищи Леночки Блаватской.
***
Кто нынче читает Парни?
Покажите мне,
Где эти пушкинообразные парни?
Неужели это они
Патрулируют парами
На фестивале?
Я встречал атеистку, которая уверяла,
Что католики — не христиане,
Л вы еще что-то толкуете о Шатобриапе
И слышал об экономисте.
Который об Адаме Смите
Знал из «Евгения Онегина».
О, покажите его мне немедленно!
Все пути
На Парнас так извилисты и каменисты.
ТОЛСТОЙ И СОЛНЦЕ
— Я походил на солнце! — сказал Толстой
Софье Андреевне в 1910-м году.
Но, походя на солнце рядом с померкшей звездой.
Что он имел в виду?
Он говорил не о том, как на пленку снимать
его был должен Дранков,
то есть на солнце или в тепи,—
Он ноходил на солнце, которое через сумбур облаков
Озаряет как зимние, так и летние и осенне-весенние
дни!
ПРАВЕДНИКИ
Был ли Франсуа Вийон церковным вором?
Утверждаю: это оговор!
Оговор за оговором:
Что ни автор — пьяница и вор,
И бродяга! Тяга к злому, к взлому.
Авантюры, темные дела.
Ни единому не верю слову,
Сказанному даже не со зла.
А затем, что хмуро, невезуче
Те, чья жизнь проходит как во мгле,
Любят думать: мы-то с вами лучше
Самых лучших на земле!
И, бледнея от блаженных страхов,
Сладкую испытывая дрожь,
Видите, бежит к Толстому Страхов -
Возгласить о Достоевском ложь.
Я эти иллюзии разрушу!
Выйду крикну, книгою тряся:
— Этот Гёте продал черту душу
Потому, что с Фаустом знался!
Но в своем всеведенье упрямом
Крикнут праведники:
— Это так!
Это верно! И об этом самом
Мы тебе и говорим, простак!
***
Овидий
В Рим писал в тоске:
Творя на гетском языке,
Я сделался понятен им.
Наивным гетам!