Эдгар Аллан По
Золотой жук
Несколько лет назад я сблизился с Вильямом Леграном. Он происходил из старинной протестантской фамилии, когда-то очень богатой, но потом обедневшей. Нужда и неприятности заставили Леграна покинуть Новый Орлеан и поселиться на острове Сулливане, в Южной Каролине.
Наше знакомство обратилось скоро в дружбу. Легран получил хорошее образование, и хотя имел много книг, но не читал их. Обыкновенно, он ходил на охоту, занимался рыбной ловлей и собирал раковины по морскому берегу. Энтомологическое собрание Леграна могло бы возбудить зависть даже в Сваммердаме. Постоянным спутником Леграна в его экскурсиях был старик негр но имени Юпитер. Юпитер хотя и был свободен, но не хотел покинуть своего массу Виля. Очень может быть, что и родители Леграна влияли в этом случае на старика, потому что они считали юношу немного тронутым и боялись оставить его без присмотра.
Хотя зима на острове Сулливане бывает редко суровой, но в половине октября 18… стояли дни замечательно холодные. Однажды, перед закатом солнца, я отправился к моему другу; постучавшись и не дождавшись ответа, я стал искать ключа; зная, куда его прячут, я отворил дверь и вошел. На очаге весело пылал огонь. Это был для меня очень приятный сюрприз. Я снял пальто, пододвинул к огню кресло, сел и стал терпеливо ждать хозяев.
Они воротились вскоре после заката солнца и очень мне обрадовались. Юпитер улыбался, растягивая рот до ушей, и хлопотал над приготовлением ужина, а Легран сиял от удовольствия, что поймал какого-то необыкновенного золотого жука, которого он хотел показать мне на следующее утро.
– Почему же не сегодня вечером? – спросил я, потирая руки перед огнем и в душе посылая к чертям всех жуков.
Оказалось, что Легран отдал своего жука посмотреть какому-то знакомому, которого встретил, возвращаясь домой.
– Жук чистейшего золотого цвета, необыкновенно красивый, – сказал Легран, – хотите я нарисую вам его?
Достав из кармана какой-то грязный обрывок бумаги, Легран стал рисовать пером и, кончив рисунок, подал мне его.
– Это совершенно новый для меня жук, – сказал я, – он похож на человеческий череп.
– Череп! – повторил Легран, – да ведь рисунок овальный…
– Ну так вы, вероятно, плохой рисовальщик, – ответил я.
– Не понимаю, что вы говорите, – сказал Легран, видимо задетый.
– Или вы шутите, – сказал я, – положительно череп, можно даже сказать, очень хороший череп. Да, странный ваш жук; вы могли бы назвать его «Scarabeus caput hominis».
Не желая сердить своего друга, я возвратил ему бумажку. Он взял ее, хотел смять и, вероятно, бросить в огонь, но взгляд его остановился на рисунке, и вдруг лицо его сделалось багрово-красным и затем покрылось смертельной бледностью. Несколько минут Легран внимательно осматривал бумажку, потом встал, взял свечу со стола и сел на сундук, стоявший в другом конце комнаты. Там он снова начал внимательно осматривать бумажку со всех сторон. Наконец, он вынул из кармана бумажник, вложил в него рисунок и запер бумажник в письменный стол. Я ушел домой.
Через месяц ко мне в Чарльстон пришел Юпитер. Он был так расстроен, что я даже испугался.
– Как здоровье твоего хозяина? – спросил я с беспокойством.
– Ах, говоря по правде, он не так здоров, как бы следовало, – ответил печально негр.
– Право? На что же он жалуется?
– Что за вопрос! Он никогда не жалуется… Тем не менее, он очень болен, я очень беспокоюсь за бедного массу Виля. Он все ходит, думает, и все пишет цифры и разные странные знаки. Недавно он ушел от меня до заката солнца и я хотел даже побить его палкой.
– Нет, Юпитер, это не дело, будь к нему снисходителен… Что же с ним случилось и с каких пор?
– Да случилось с тех пор, как вы были у нас.
– Не понимаю, о чем ты говоришь!
– Я говорю о жуке. Я уверен, что масса Виль был укушен в голову золотым жуком. Я видел, как он его поймал и потом бросил, а я взял кусочек бумажки, бумажкой ухватил жука и в нее завернул его.
– И ты думаешь, что господин твой укушен золотым жуком?
– Я не думаю, а уверен в этом. Иначе почему бы он только и бредил, что золотом; он и во сне-то все говорит о нем. Вот вам письмо от массы.
Юпитер подал мне записку, и я прочел:
"Что это вас так давно не видно, мой милый друг? Неужели вы обиделись? Не может быть! Все эти дни я был не совсем здоров, и старик Юпитер страшно надоедал мне своею внимательностью. Поверите ли, что он хотел меня побить за то, что я ушел от него один и провел день на материке. Мне кажется, что только мой расстроенный вид спас меня от побоев.