— О! Перестаньте, это сущая безделица. Давно без дела пылилась у меня. Кажется, она очень пойдет к вашим волосам. Прощу, примерьте.
Лесть и просящий, преданный взгляд Везена, подействовали. Он был так прекрасен в свете луны, глядя на неё снизу вверх и улыбаясь. Отказ показался бы грубостью с её стороны, и девушка поддалась на уговоры. Она расстегнула меленький замочек и защелкнула его уже на шее, кокетливо поправила волосы.
— Съела конфету? — Улыбаясь, спрашивал незнакомец.
— Да.
— Одела амулет?
— Да.
— А теперь, иди ко мне. — Выдохнул, еле слышно Везен.
И Сбеж шагнула со стены. Оборотень не ожидал такого мгновенного выполнения его приказа и даже на секунду растерялся. Она падала прямо в реку, потому что лодка была далеко. Везен мгновенно перекинулся в огромного бурого волка и прыгнул ей навстречу, отталкиваясь лапами от борта и чуть не перевернув лодку. Молниеносно, он обвил её тело своим, огромным и мохнатым, развернулся в воздухе, так, что она оказалась сверху, и принял удар о поверхность реки на себя. Два тела ушли под воду. Вынырнул Везен уже человеком. Он продолжал держать её в объятьях, не отпуская ни на минуту и бережно приподнимая её голову над водой. Сбеж глубоко дышала, вынырнув из воды и оборотень с беспокойством всмотрелся в неё.
— Все в порядке? Ты не ушиблась?
Она замотала головой, без страха радостно и доверчиво прижалась к нему всем телом. Везен облегченно вздохнул, потом откинул голову назад и расхохотался.
— Сработало! Небо! Это сработала! — Он наклонился и крепко поцеловал её в губы, упиваясь сладким запахом, ставшим ему за эти недели, что он наблюдал за ней, родным.
Увлекшись, он прижал девушку к борту лодки, жадно шаря по её телу руками. Сбежка охотно отвечала на поцелуй и не сопротивлялась откровенным ласкам. Наконец, он с трудом оторвался от её губ.
— Моя… — Нежно улыбнулся Везен. — И кому в голову, пришла эта гениальная идея собирать вас здесь, всех вместе?
2 глава. Гений!
Эта идея пришла в голову троллю Варди, когда он пил горький, гномий ром. В один из своих одиноких, теперь, вечеров в Пряной лавке. Он утирал пьяные слезы кончиками длинных ушей, украшенными татуировками. И зло откидывал их за плечи, позвякивая многочисленными серёжками. А сморкался он, в особо горестные моменты, в кисточку своего длинного хвоста, за неимением чистого носового платка. Он страшно запустил себя и свой дом, после того как узнал что орчанки больше не станут жить с ним. Тролль впал в депрессию.
Варди чувствовал себя обманутым и брошенным. Нет, девушки не отказались от него. Они даже очень настойчиво уговаривали его переехать в свой замок. Он с удовольствием навещал их и малыша Сфена. Но их отношения незримо стали другими. Девушки больше не принадлежали ему всецело. И не тролль был у них теперь главным. У каждой появился новый смысл жизни, вокруг которого как планеты вокруг солнца, они теперь вращались.
Разбирая свои чувства и пытаясь понять самого себя, он пришел к выводу что ревнует. Не как мужчина ревнует любимую, а как мамаша, отдавшая замуж свою единственную, горячо любимую дочь, ревнует ее. Радуется за её счастье, но потеряв возможность всецело управлять жизнью чада, страдает, желая не заботы, а возможности заботится. Ну и, конечно же, всецело и единолично властвовать в её жизни.
Мысли его плавно перетекли в раздел «Благотворительность». Он вспомнил, как люди жестоко обходятся со своими единородными сестрами. Заразившихся, тут же начинают считаться чем-то чуждым и по умолчанию виновным. Судьба их никого не интересует. Единственное что хотят знать о проклятых люди: как скоро они умрут?
Потянувшись к стакану, он рассмотрел грязное пятно на его боку, тролль опять всхлипнул, вспомнив как чисто было здесь при девушках.
— Где? — В сотый, или даже в тысячный раз, повторил он. — Где я возьму себе ещё таких славных малышек?
Он зло стукнул по столу наполовину полным стаканом. Ром выплеснулся, заливая все вокруг. Это ещё больше разозлило Варди.
— Ух, оборотни… — Погрозил он в пустоту кулаком. — Ух, вы заплатите мне! — Клятвенно заверял он воздух в комнате. — Где я ещё, возьму…? — Он замер отупело смотря в одну точку, его лицо вдруг озарила дьявольская улыбка. — Ещё себе возьму… И оборотни, мне заплатят…
Конечно же, заплатят. Нет, если бы вопрос касался только денег, и у него была возможность нажиться на горе других, он бы не стал этим заниматься. У тролля были свои незыблемые принципы. Но здесь он не только зарабатывал, а делал счастливыми бедных девушек. И даже…
— Я буду спасать их жизни! — Убедил себя Варди. Впрочем, это было правдой.
Идея, пришедшая ему в голову, состояла в том, что бы выдавать замуж за оборотней — проклятых девушек. На первый взгляд она была проста и легко выполнима, но при подробном рассмотрении, показывалось множество подводных камней, еще было очень мало информации.
Тролль оставил недопитый стакан рядом с початой бутылкой рома, алкоголь мгновенно перестал его интересовать. Он перешел в гостиную и, задумавшись, заходил по ней. Он поднимал из глубин своей памяти все, что знал об оборотнях, их манеру поведения, обычаи и известные ему ритуалы.
— Как случилось, что спустя лишь двести лет, произошел первый оборот человека в волка? — Задавал он себе вопросы.
— Что нужно чтоб девушка стала оборотнем? Какие специальные условия? Наврядли, если проклятая просто постоит рядом с лохматым, то перекинется.
Мысли разбегались и не хотели складываться во что-то единое. Тогда тролль достал со шкафа огромный, метр на два, чистый пергамент, свернутый в трубочку. Запасен тот был орчанками, для вырезания из него выкроек одежды. Варди расстелил его на полу, прижав края разными безделушками. Маленьким карандашом, с трудом, найденным им в ящике стола, тролль стал рисовать на нем замысловатые схемы. Он, бывало, злился, когда выводил свои формулы, иногда зло хлопал себя по лбу, даже бросал в порыве гнева карандаш и стирал часть рисунков. Потом опять находил заветный огрызок, и чертил поновой, только ему понятную схему. Постепенно к большому пергаменту присоединились маленькие тетрадные листы, тоже мелко исписанные и разложенные вокруг в определенном порядке.
Сидевшие на диванах, креслах и шкафах кошки с интересом наблюдали, как тролль ползает по полу. Он собирал полами своего длиннющего халата, подаренного ему в прошлом году на день рожденье девушками, толстый слой пыли, собравшийся здесь за последние полгода. Как улитка, Варди, оставлял за собой чистый след на паркетном полу, проползая на четвереньках по комнате в поисках карандаша. Он провел в этих трудах всю ночь, к утру протрезвев и прейдя к окончательному, лишь ему известному, решенью, он счастливый завалился спать.
Проснувшись далеко после обеда, он приступил к выполнению своего плана. Первым пунктом в нем значилось: перевести все свое движимое и недвижимое имущество в звонкую монету. Продажа Пряной лавки не заняла у него много времени — место её нахождения было прибыльное и удобное. Через два дня он, подписав все бумаги и хорошо пополнив свой счет в гномьем банке, переехал в гостиницу. Продажа лавки владельцем которой он являлся уже довольно долго не вызывала у него сожаления, новая идея захватила тролля целиком и полностью. Себе он оставил только носимые вещи, немного дорогих сердцу безделушек и всю свою библиотеку. Тролль считал все книги, собранные им, бесценными. Хотя при продаже, за некоторые, не дали бы и ломаного гроша. Но все тома и томики, перечитанные им не раз, были для него дороже сокровищ, и расставаться с ним Варди не собирался.
Варди купил добротную, легкую повозку и пару резвых лошадок к ней. Повозка была не сильно вместительная, но надежная. В неё собрал хороший запас продовольствия, загрузил личные вещи, запасной полог и свою библиотеку. У хорошего плотника, он по секрету, наделал в повозке тайников, куда попрятал приличную часть своих денег. После этого он приступил ко второму пункту своего плана: сбор информации.
Гелиодор не мог сам принять окончательного решения. Слишком большая ответственность ложилась на его плечи. От правильности его дальнейших действий, напрямую зависели жизни всех обитателей этого замка. Поэтому принимать это судьбоносное, для всех оборотней решение, он предоставил всем. За зиму они три раза собирались в большом зале замка, кричали, спорили и не приходили к общему единогласному мнению — сообщать в другие стаи о подаренном им небом чуде или нет. И жизнь, продолжала бурлить в крепости по прежнему, без постороннего вмешательства.