Ангус вжался в спинку кресла, рассчитывая спрятаться за широкими подлокотниками. Он не знал, что звук ее голоса так на него подействует. Он с трудом удерживался от того, чтобы не броситься ей навстречу и не схватить в объятия. Он не понимал, как сильно по ней скучал! Ему так не хватало ее жизнелюбия, ее хватки, ее любви и ненависти. Он вспомнил, как она заставила его поехать с ней в Америку. И оказалась права. Если бы он остался в Шотландии, то сейчас, вне сомнений, сидел бы в тюрьме.
— И что привело вас?..
Она замолчала на полуслове, увидев Малькольма, Шеймаса и Тэма.
— О! — восторженно сказала она. — О, как чудно! Я никогда не думала, что снова увижу вас. Я…
Она осеклась, увидев в кресле Ангуса.
Он медленно наклонился вперед. Она была все так же красива, может, еще красивее. Поверх платья на ней был длинный льняной фартук, и волосы ее были в легком беспорядке, так что золотистые кудряшки обрамляли лицо. Ему хотелось обнять ее и поцеловать.
— Ты! — выдохнула Эдилин и, развернувшись, выбежала из комнаты.
Ангус со стоном поднялся с кресла.
— Сиди! — велел Малькольм.
— Она меня ненавидит.
— Я этого в ее голосе не услышал, — возразил Малькольм. — А ты, Тэм?
— Она даже красивее, чем я ее помню! Как ты посмел ее обидеть? — воскликнул Тэм, злобно зыркнув на Ангуса.
— Я не нарочно! — сказал Ангус. — Если я и причинил ей боль, то сделал это, чтобы уберечь ее от еще большей боли.
— Неужели? — с неприязнью в голосе поинтересовался Тэм, но в коридоре раздался топот. — Она возвращается, — сказал Тэм и распрямился.
Но в комнату вошла не Эдилин, а три горничные с большими подносами. Они поставили один из подносов на стол. Громадные бело-голубые фарфоровые чайники были полны горячего чая, а на блюдах были разложены маленькие бутерброды, лепешки, печенья и пирожные с цветной глазурью.
Служанки, накрыв столы, вышли из комнаты.
Малькольм пришел в себя первым.
— Судя по тому, как нас тут принимают, не похоже, чтобы она на тебя злилась. Давайте, ребята, перекусим.
Он взял со стола чайник и наполнил четыре чашки.
Шеймас и Тэм с энтузиазмом принялись наполнять тарелки, но Ангус не торопился к ним присоединяться.
Тэм быстро съел три маленьких бутерброда, а затем в восхищении обернулся к Ангусу:
— Посмотри на всю эту еду!
Ангус по-прежнему хмурился, но былого напряжения он уже не чувствовал. Возможно, Эдилин видела листовки. Возможно, она поняла, почему Ангус тогда уехал. Возможно, он даже вырос в ее глазах, когда она поняла, что он пытался ее защитить.
Малькольм протянул Ангусу чашку с чаем:
— Давай, парень, попей чайку, пока горячий.
Ангус потянулся за чашкой, но так и замер с протянутой рукой, услышав за дверью шум. Ему показалось, что на пол упало что-то тяжелое.
— Сдается мне, что это саквояж с вещами, — сказал Малькольм. — Похоже, на этот раз она не позволит тебе уехать одному.
Ангус взял чашку чаю и осушил ее одним махом. В коридоре послышались еще два глухих удара.
— Похоже, она действительно собирает вещи, — произнес Тэм, на этот раз посмотрев на Ангуса так, словно он был само воплощение мужественности. — Что ты такое сделал с ней, чтобы…
— Я не думаю, что это саквояжи, — с набитым ртом сказал Шеймас. — Отменные пирожные!
— Здесь все вкусное, — согласился Малькольм, откинувшись на спинку кушетки. — Я понимай, почему тебе хотелось остаться тут, парень. Она славно кормит.
Ангус поставил чашку на стол, встал и подошел к камину. Последовал еще один глухой удар.
— Мне это не нравится. Я хочу знать, что она делает.
Он шагнул к двери, но тут обе створки распахнулись, и… На пороге стояла Эдилин — с мушкетом в руках. У нее за спиной стояли две женщины, а на полу лежал целый арсенал огнестрельного оружия. Если чего-то и не хватало, то разве что пушки.
Ангус слишком много лет уворачивался от пуль, чтобы стоять смирно, когда в него целились из мушкета.
— Ложись! — завопил он, бросившись за кресло, как за укрытие.
Тэм упал на пол, только Малькольм и Шеймас продолжали сидеть как ни в чем не бывало.
Пуля просвистела в нескольких дюймах от Ангуса, угодив в кресло. Набивка полетела во все стороны.
— Эдилин! — крикнул он из-за кресла. — Мы могли бы просто поговорить? Я все объясню!
— Я больше не собираюсь с тобой разговаривать, — сказала она, поднимая с пола второй мушкет и прицеливаясь в Ангуса.
Вторая пуля пропорола подлокотник кресла.
Эдилин стояла в дверном проеме, а две женщины, окружившие ее с флангов, дышали здоровьем и весельем. Пока одна из них перезаряжала мушкет Эдилин, другая протянула хозяйке пистолет. Обе служанки выглядели очень счастливыми, словно они всю свою жизнь мечтали пострелять.