— Нет, — хмыкнула она. — Я была слишком занята тем, чтобы высушить мокрую одежду после того, как ты швырнул меня в чан с холодной водой.
— Этим поступком я не горжусь, — сказал он. — Но, детка, ты должна прислушаться к тому, что я говорю. Теперь я одет в эти нарядные одежды, волосы завязаны лентой, лицо выбрито, и ты смеешься, и флиртуешь со мной, и говоришь о любви. Если ты и любишь что-то, то это одежду, а не того, кто в ней. Под этим шелком я все тот же бедный шотландец, и тебе будет стыдно за меня перед своими знатными друзьями.
— Я думаю, ты мой…
— Спаситель, — кивнул Ангус. — Ты считаешь меня героем, рыцарем, избавившим тебя от страшной участи. Да, я знаю это, детка, но я ничего такого не делал. Все, что я собирался сделать, — это напоить священника и, возможно, выиграть для тебя одну ночь. Я совершенно случайно сел в ту повозку и обнаружил тебя в гробу.
— Отвратительная, грязная штуковина, — пробормотала Эдилин. — Там было полно стружки, я залезла в этот гроб и чуть не задохнулась от древесной пыли. Но когда я приняла эту мерзкую настойку, которую мне дал Джеймс, у меня едва хватило сил закрыть крышку. Я сама не помню, как заснула.
— Как же ты нас напугала, когда села в том гробу! — признался Ангус. — Готов поклясться, что у меня сердце остановилось.
— Ты знал, кто я такая, и сразу понял, что я не мертвая.
— Я подумал, может, твой дядя тебя прикончил, чтобы завладеть приданым.
— Так ты подумал, что я — привидение?
— Да, до того момента, как ты начала жаловаться на грязь и говорить мне, что я опять сделал что-то не так.
— Правда? — сказала Эдилин. — Я проснулась оттого, что пыль набилась мне в нос, потом я услышала крики, и у меня разболелась голова. А потом я проснулась и увидела тебя, а не Шеймаса, я…
— Никого хуже ты себе в помощь выбрать не могла. Если бы ты прочесала весь Глазго и Эдинбург, ты бы не нашла менее достойного человека, чем Шеймас.
— Но ты спас меня, пусть и с не великой охотой, заметь, но ты действительно меня спас, а сейчас ты говоришь мне, чтобы я к тебе не прикасалась!
По ее тону он догадался, что она над ним смеется.
— Ради того, чтобы я не сошел с ума, не искушай меня!
— Я постараюсь, — улыбнулась она, — хотя, думаю, на самом деле тебе нравлюсь не я. Я видела, как ты пялился на этих каторжанок на палубе, и знаю, что тебе понравилась та, с пухлой мордашкой и жирными сиськами.
— С жирными?.. — Он улыбался. — О да, мне нравится пышная грудь. Чем больше можно впихнуть в эту штуковину с китовым усом, что ты просила меня затянуть, тем лучше.
Он посмотрел на ее грудь, которая была хоть и не «жирной», но вполне женственной и упругой.
— И кто из нас флиртует и дразнится?
— Ах, но я-то тебя не искушаю, — возразил Ангус. — В этом вся разница.
В дверь постучали, и он встал, чтобы открыть её.
Он направился к двери, высокий, больше шести футов, красивый, и Эдилин отметила, как льнет ткань к его мускулистым бедрам. Он ее не искушает? Он что, вообще ничего не понимает в женщинах?
— Капитан велел принести вам это, — сказал офицер. — Он подумал, что они могут вам понадобиться.
Следом за ним вошли четыре матроса и внесли два сундука.
— Поставьте их в угол, — из-за спины Ангуса велела им Эдилин. — Спасибо.
Моряки посмотрели на Эдилин так, словно впервые увидели женщину, и попятились из каюты, сжимая в руках свои шапки.
— По-моему, если бы ты был матросом, ты был бы похож на одного из этих, — сказала она, направляясь к сундукам.
— Если бы я был матросом и красивая женщина оказалась бы на корабле, я бы сделал все, что в моих силах, чтобы она обратила на меня внимание.
— Но не сейчас и не со мной? — с любопытством спросила Эдилин.
Ангус печально посмотрел на нее:
— Увы, я уже успел кое-что узнать о тебе. Я знаю, что мужчины лгали и предавали тебя, знаю, как они несправедливо с тобой поступали, и это знание сдерживает мои порывы.
Эдилин не смогла удержаться от смеха.
— Будто тебе есть до этого дело! Посмотрим, что Джеймс для нас украл?
И в этот момент они почувствовали, как качнулся корабль, на мгновение Эдилин потеряла равновесие и едва не упала, но Ангус успел подхватить ее под руку.
— Тебя укачивает? — спросил он.
— Не знаю. Я плавала только на маленьких лодках по озеру, и вода там была гладкая, как стекло. А тебя?
— Я тоже не знаю, — признался он.
Улыбаясь друг другу, они переключили внимание на сундуки. Первый из них был тем самым, что стоял в комнате жены Джеймса.
Эдилин вскрикнула, обнаружив там платья одно красивее другого.