С мамой они никогда на его памяти не ругались, кажется, любили друг друга. Но это была такая любовь — тихая, без огня, какая-то. Любовь от безысходности, что ли.
Илья испугался этой мысли, стал отгонять, закрывать другими мыслями. А перед глазами возникла картинка из позапрошлого лета: папа сидит на пустом ведре рядом со входом на рынок — места за прилавками не нашлось, и он решил устроиться здесь, хотя в любой момент могли прийти менты или работники рынка и докопаться. Полил дождь, и Илья, возвращавшийся из магазина с крупой, сахаром в сумке, увидел папу под зонтиком. Вернее, зонтиком были укрыты товары — ягода, пучки, кисти, а на папу его уже не хватило. Волосы висели сосульками, вода текла по лицу, но папа словно не замечал ее — смотрел куда-то в одну точку. Бесконечно уныло так смотрел. Или невидяще, как слепой. Что он там видел?..
В середине августа навалилась самая страшная жара — без солнца. Мир превратился в теплицу, и деваться из этой теплицы было некуда.
Сбор ягоды — а подоспела лесная малина, пошла смородина, голубика — решили на несколько дней отложить. Нужно было нарвать ковыля для кистей, пока не пожелтел. Желтые кисти ценились меньше зеленых.
Папа выкатил Филку из гаража, и Илья неожиданно — ведь почти каждое утро наблюдал за этим действом — отметил, какая грустная, измученная у нее морда. Бампер обвис, словно стариковская челюсть, а круглые фары помутнели, как глаза у больного. Он подошел и погладил машину: «Потерпи, бедолажка, потерпи...»
Но что мог обещать? До чего потерпеть? Разве что до морозов? Там наступят несколько месяцев отдыха, хотя старение не остановится. Еще два-три года, и она наверняка развалится. Кузов, несмотря на борьбу с ржавчиной, понизу рыжеватый, истончившийся; каждая деталь поскрипывает, болтается. И папины ремонты не помогают. А механики на СТО — папа показывал им Филку в один из недавних приездов в город — только руками развели: медицина здесь бессильна.
Стоит все-таки купить новую машину. Вернее, не новую, а поновей, но тогда придется вырывать из скопленных денег приличную сумму. Да, считай, почти все заработанное уйдет на какую-нибудь древнюю, но еще бодрую «тойоту». И где гарантия, что она не рассыплется быстрее Филки.
Ковылем запастись нужно обязательно. Кисти покупали хоть и не помногу, но стабильно. В каждый приезд по одной-две, а весной, когда по традиции делали в квартирах ремонт, они приносили ощутимый доход.
Места давно разведаны, выбраны. Ковыль, наверное, из-за того, что рвали из года в год, рос на них чище, был крепче. Жесткие шероховатые проволочки торчали из земли, и если потянешь их, ухватив некрепко, разрежут кожу до мяса.
Да, рвать ковыль было искусством. Подходишь к очередной кочке, загребаешь одной рукой проволочки, пропуская по нескольку меж пальцев, а весь пучок крепко сжав в кулаке, и дергаешь. И бросаешь пучок травы на плечо другой руки, прижимаешь предплечьем. Держишь, как ребенка и одновременно наклоняешься к следующей кочке. Пропускаешь, сжимаешь, дергаешь. Бросаешь пучок к предыдущему.
Желательно не вырывать стебли с семенами-перьями — их потом придется выбирать — в кисти они не идут — и на это уходит много времени.
Как какие-то первобытные люди, папа, мама и Илья двигаются по степи и рвут, рвут, рвут этот ковыль. Когда набирается целый сноп, аккуратно кладут на землю. Начинают новый. Через несколько дней правая рука становится гладкой, отполированной — шершавые нити срезают мозоли.
Собранный ковыль раскладывают на полках в сарае. Чем меньше света, тем лучше — от солнца ковыль желтеет, а в темноте сохраняет приятный матово-зеленый цвет.
Полки специальные — широкие, со щелями, чтобы была вентиляция. Траве — хотя ковыль сложно называть травой, такой он жесткий, действительно, больше напоминающий проволоку или тугую веревку — надо подсохнуть, но не сильно. Пересохнет и станет ломаться во время вязки кистей.
Вяжет папа. У него есть широкий монтажный ремень, к которому прикреплен тросик с дощечкой-стременем на конце. Папа берет порцию очищенного Ильей или сестрой ковыля, стучит беловатыми основаниями по доске, выравнивает. Потом оборачивает тросик недалеко от верхушек, тянет ногу в стремени, сдавливает травины- проволочки. И связывает бечевкой. Следом выворачивает ковыль — вот здесь нужно, чтобы он не ломался — получается шишка с отверстием по центру. Это напоминает женскую прическу. В отверстие перед побелкой вставят черенок.