Осталась только Селма.
Мысли о беременности и родах казались ей ужасными, пугающими, отвратительными. Но к повитухе обратиться придется. Две прекрасные ночи с Брентером вполне могли принести свои плоды.
Глубоко вздохнув, Селма легко коснулась ладонью живота.
Пора приходить в себя и показать Ольме, что та властна над всем Фиаламом, но не над ее мужем.
— Юлия! — звонко крикнула молодая женщина, собравшись с силами.
Каморка служанки была рядом с комнатами госпожи, а стены пропускали много звуков. Если однажды Селме станет плохо, Юлия услышит и прибежит на помощь.
По ту сторону двери послышались тихие, осторожные шаги, а потом служанка в серой тунике открыла дверь и молча вошла, низко опустив голову. Сколько ей лет? Селма была так ослеплена фальшивым семейным счастьем, что не задавалась этим вопросом ранее. Тринадцать или пятнадцать? Совсем молодая девушка.
— Что прикажете, госпожа?
— Для начала — не дрожать, — неожиданно для себя Селма ощутила внутреннюю силу и смелость. — Пригласи ко мне повитуху.
— Хорошо, госпожа. А… завтрак?
Тошнота поднялась к горлу, едва листарка представила, как ест соленый козий сыр с травами.
— Принеси хлеба и не забродивший виноградный сок.
— Как скажете…
Кажется, девица все поняла. Скоро разнесет весть о беременности госпожи между служанками. Но на это и был расчет — пусть балаболки трещат о ребенке, а не о венценосной змее, влюбленной в чужого мужа.
— Хотя нет, — остановила ее Селма, уже второй раз за утро противореча самой себе. — Стой. Я сама спущусь к завтраку.
***
За окнами золотилась теплая осень, но ночами уже дули холодные ветра. Погода обманчива. Еще немного и пойдут проливные дожди — славно, если крестьяне успеют вовремя собрать урожай. Иначе может наступить голод.
Сидя во главе накрытого стола, Брентер с любовью смотрел на Ольму, а та светилась от счастья. И никто из них не хотел даже задуматься, как быстро это хрупкое счастье разобьется о крепкий гранит сурового бытия. Они провели вместе ночь — чудесную и незабываемую, отдавая себя друг другу целиком и полностью.
Доверие, откровенность, страсть… То, чего у Брентера не было с Селмой, а у Ольмы с Сетом.
Забыв про жену и мужа, они бесстыдно рассматривали друг друга. Он раздевал ее взглядом, она же посылала любовнику воздушные поцелуи и изящно надкусывала маленькие красные яблоки. На розовых губах императрицы оставался медовый сок, и Брентеру невыносимо хотелось попробовать их на вкус. Снова. Опять. В который раз после жаркой ночи.
— Доброе утро, Ваше Величество. Приветствую вас, дорогой листар.
Звонкий низкий голос с тонкими нотами издевки прозвучал у дверей, и вспугнутые любовники резко повернулись к Селме Райтон.
И Брентер невольно подумал, что раньше считал свою супругу более заурядной и простой женщиной.
Стройную фигуру изящно облегал алый хитон. Густые черные кудри рассыпались по плечам, алые губы ядовито ухмылялись. Она переводила хищный взгляд с императрицы на мужа, и, верно все понимала. Хватит ли ей благоразумия молчать?
Разумеется, Райтон считал себя виноватым и грешным, но не желал отвратительной семейной ссоры при Ольме. Хотя бы потому, что она императрица. Ей не следует видеть гнев Селмы и слышать оправдания Брентера.
— Мы рады видеть вас за завтраком, — выдавил он из себя, отчаянно желая провалиться сквозь мозаичный пол.
Скользящей походкой Селма прошла мимо него и уселась совсем рядом. Напротив смутившийся Ольмы.
Не растерявшись, императрица изящно подняла голову, украшенную тяжелой короной волос, и одарила соперницу пронзительным взглядом. В ее синих глазах не было ни боли, ни злобы, ни насмешки, лишь горькая тоска и свет. Повелительница Жизни и не могла смотреть иначе.
— Приятного аппетита всем, — изрекла печально Селма.
Но хлеб и сыр не лезли Брентеру в горло. С трудом прожевав несколько кусков, он отодвинул тарелки и встал из-за стола.
— Прошу прощения, дорогие неаниты. Я вынужден оставить вас.
— Интересно, для чего же? — пропела Селма, смерив его уничижительным взглядом.
— Дела листарские, — попытался отшутиться он.
Но едва мужчина неловко сделал шаг вдоль неровной стены из белого камня, как Селма резво вскочила, так и не притронувшись к завтраку и схватила его за локоть тонкими сильными пальцами. Из такой хватки не выбраться. Он и не пытался.
— Мне нужно сказать вам кое-что.