— Мы разбираем дело о споре между Андрете и Хараин, — официально сказала Сутафиори. — Вы обвиняетесь в том, что убили Канту Андрете, Третью, носившую это имя, в ее городе Ширия-Шенине. Понимаете ли вы это?
— Я слышу вас, — сказал он спокойно и деловито.
— Что вы на это скажете?
— Да, — ответил он. — Я убил ее. Вы слышали правду.
Человек в одежде жителя Кире сделал знак рукой, и Сутафиори кивнула ему. С плохим произношением, но на правильном языке Пейр-Дадени он сказал:
— Даже в горах было известно, что Т'Ан Андрете имела своего арикей в та'адуре. Зачем же вы ее убили?
Бродин молча кивнул и затем промолвил:
— Келверик Т'Ан Кире, Вы знаете, что такое честолюбивые мужчины. Она… знала кое-что о моей жизни. Арикей и агент… как только ее не стало бы на пути, для ловкого человека открылась бы дорога к посту министра, может быть, даже Первого министра.
— И по этой причине вы ее убили?
— Это я только что сказал.
Встала одна женщина телестре Хараин и сказала:
— Т'Ан, наш брат болен…
Рурик попросила у Сутафиори слова, затем сказала:
— Если вы хотели добиться власти в Ширия-Шенине, то не лучше ли было бы тогда оставаться арикей Андрете?
Бродин неспокойно заерзал на своем месте.
— Она знала… моя жизнь не всегда была безгрешной.
Темнокожая Тури Андрете со светлыми глазами снова выступила вперед.
— Я хотела бы попросить т'ана Бродина выслушать следующее и дать на это полный и прямой ответ. На теле Канты Андрете, когда оно было обнаружено, имелись следы борьбы с нападавшим. И это еще не все, потому что сначала она была сбита с ног, когда ее намеривались оглушить.
— Она была опытным бойцом, — прервал ее сильно взволнованный Бродин. — Я знал, что это будет нелегко. Я убил ее. Зачем бы еще мне ее убивать?
— Почему, да-да, почему? — Тури посмотрела на семерых Т'Анов. — В Ширия-Шенине в последнюю орвенту мы выслушивали Сулис н'ри н'сут СуБаннасен и узнали о ее вине, о том, что она получала золото из Кель Харантиша. Что же является более вероятным, чем то, что она, прежде чем умереть, использовала это золото на какие-то благие цели… благие для Повелителя в изгнании? Я утверждаю, что Бродин н'ри н'сут Хараин совершил убийство не ради своего собственного преуспевания в жизни, а единственно потому, что ему за это заплатили.
Бродин резко затряс головой.
— Клянусь Богиней, моей надеждой на НЕЕ — СуБаннасен ни за что мне платила, ни за ни за убийство, ни за шпионаж! Я никогда не получал от нее золота!
Рядом с Тури встал Халтерн.
— Т'Ан, здесь есть еще одна свидетельница, которую вам следовало бы выслушать. Она может сказать кое-что по делу, которым мы здесь заняты.
— Позовите вашу свидетельницу, — сказала Сутафиори. — Хараин, позаботьтесь о т'ан Бродине.
Они окружили человека с ястребиным лицом. Я видела, как кто-то из них протянул ему бутылку вина.
Свидетельницей Халтерна была Хавот-джайр. Женщина с Покинутого Побережья говорила о кораблях с золотом их Кель Харантиша, о тех, что ушли к Сулис н'ри н'сут СуБаннасен, и о тех, что ходили к Ста Тысячам уже значительно позже того времени, когда стало известно о ее смерти. Мне показалось, что ее почти идиотский немигающий взгляд в сочетании со знанием того, что она была в Коричневой Башне, сольно подействовал на жителей Южной земли.
— Сулис была не единственной предательницей Ста Тысяч, — сказал Халтерн. Негодование присутствующих явственно ощущалось в переполненном зале.
— Я не отношусь к их предателям, ни к СуБаннасен, — сказал Бродин, едва владея собой; голос дрожал. Я рассказал вам, что убил ее, так что же вам еще нужно от меня?
— Вы никогда не получали золота их Кель Харантиша?
— Я не принимал никаких кораблей с золотом от Повелителя в изгнании.
Это был весьма уклончивый ответ. Я наблюдала за Бродиным и видела, что он уже был недалек от полного душевного срыва.
— Тем не менее, существует заговор, есть предатели среди Ста Тысяч. — Настойчивость Халтерна производила впечатление на слушателей. Я еще никогда прежде не видела его таким решительным. — Вы — признавший свою вину убийца. Теперь признайтесь, почему вы совершили это убийство.
— Я сказал вам это! Сколько же раз мне это еще повторять?
— Не было ли это запланировано, не замешано ли в это дело еще какое-то лицо?
Взгляд Бродина остановился на Сутафиори.
— Т'Ан как часто я должен буду это повторять?
Неожиданно резко Халтерн добавил:
— И поклоняетесь именем Богини, что вам никогда не платили золотом из Кель Харантиша?
Бродин пожал плечами.
— Разве так уж это теперь важно — клясться?
— Это очень важно. Принесите клятву в том, что вы никогда не принимали золота от Повелителя в изгнании, что вы никогда не были участниками заговора, цель которого заключалась в том, чтобы вину за смерть Андрете свалить на кого-то другого… И мы послушаем вас, т'ан.
Воцарилась долгая тишина. Бродин лихорадочно переводил взгляд с Т'Анов на Тури Андрете и на членов телестре Хараин. Я вспомнила о том, что он уединялся в доме-колодце. Тишина затягивалась.
Стало очевидным, что он ничего не скажет. Так же понятно стало и то, что толпа начала настраиваться против него, хотя не прозвучало ни слова.
— Вы не будете клясться? — осведомился Халтерн.
Наконец Бродин поднял голову и сказал:
— Я сказал все, что должен был здесь сказать; я не стану давать никаких клятв только для того, чтобы доставить вам радость.
Халтерн снова занял свое место.
Тури Андрете сказала:
— Больше ничего нет, о чем мы могли бы его спросить.
Второй день восьмой недели я провела в доме-колодце вместе с Родионом, Блейзом и женщиной с Покинутого Побережья, пока Т'Аны обсуждали дело в своем круге. Говорящему с землей Тирзаэлу было не легко с Бродиным, которые после своего последнего слова, в зале справедливости, не издавали не звука.
На следующий день нас снова вызвали в зал.
— Послушайте мены, — сказала Сутафиори. Шум толпы стих. Не понятно, как такое стало возможным, но людей в зале находилось еще больше, чем в первый день процесса. — Слушайте приговор, который вынесли: Ту'элл Т'Ан Римон, Рурик Т'Ан Мелкати, Хелелл Ханатра, Первый Министр Имира, Ховис Т'Ан Ремонде, морская маршальша Эмберен, и Келверик Т'Ан Кире.
Бродин сидел среди членов телестре Хараин. Один из мужчин положил ему руку на плечо. Бродин не двигался, Глаза его были ясны, в них виднелись белки.
— По первому пункту обвинения, в убийстве Канте Андрете, Бродин н'ри н'сут Хараин, признался и в том изобличен. — Она немного помедлила. Я видела, что ей очень не нравилась вся эта история. — Это имеет — следствием меньшее наказание смерть. В отношение второго обвинения, касающиеся тайных контактов с агентами Повелителя в изгнание, мы не можем придти ни к какому решению. Согласно древнему обычаю, у нас остается одно время года для приведения приговора в исполнение.
Наш приговор гласит: Бродин н'ри н'сут Хараин, приговоренный к смерти за убийству Канты Андрете, должен содержаться под миражей и подвергнут допросу относительно заговора. Смертный приговор будет приведен в исполнение публично в течение меррума.
Лицо Бродина выглядело так, словно его покрыли известью, Люди из телестре Хараин говорили с окружавшими их стражниками Короны, и суматоха при обсуждении толпой этой новости была неописуемой.
Думаю, что то, как ортеанцы говорили о своей Богине, позволило придти мне к ложному предположению, что веру в нее они не принимали всерьез. Вот здесь сидел Бродин н'ри н'сут Хараин, уже мертвый за убийство Андрете человек, который не хотел говорить, клянясь именем богини.
И, тем самым, он рисковал быть приговоренным не просто не просто к казни, но и к пыткам, которые сломили бы его и заставили признаться.
«Признаться в чем? — спрашивала я себя, глядя как, пустел зал. — Что же все-таки хотят услышать от него Т'Аны?»
Смерть и мучения являются для ортеанцев меньшими наказаниями, чем для землянина. Причины этого отличия кроются в различии рас и культур.