Выбрать главу

Эти «двадцать лет» меня порядком разочаровали. Исходя из слов брата-управителя получалось, что Ганса не было в Дорч-ган-Тойне и я не найду здесь его следов.

— У меня две причины прийти сюда, брат Квинтен. Первая из них — Горрграт. Мне нужно как можно быстрее попасть в Чергий.

— Недавно один путник преодолел его, но он шел со стороны Чергия. Подъем с той стороны хребта гораздо легче, чем с этой. В прошлом году братья поднимались туда, установили крест в честь Богородицы. Один из них погиб на спуске, провалившись в трещину, и еще двое получили обморожения. Это сложная, если не сказать опасная, дорога.

— Я знаю о рисках, — кивнул я.

— За трактом не следят уже несколько веков. Он сильно разрушен. Осталась лишь тонкая тропа, но ее видно, только когда нет снега. А как вы можете заметить, наверху он лежит.

— Вы считаете, что перевал сейчас непроходим?

— Проходим, — подумав, ответил он. — Но очень непрост. Идти через него можно, только если вы очень сильно торопитесь и не желаете тратить недели, чтобы добраться до других трактов.

— На тех дорогах война, — повторил я то, что уже говорил Проповеднику. — Рисков на них ничуть не меньше, чем на безлюдном перевале. Даже больше.

— Ваша правда, господин ван Нормайенн. Порой люди гораздо опаснее гор. Вам требуется какая-то помощь от монастыря? Мы всегда готовы поддержать представителя Братства.

— Я не откажусь от дополнительных теплых вещей.

Монах улыбнулся:

— Это возможно. Когда вы планируете уйти от нас?

— Завтра. Перед рассветом, — подумав, ответил я. — Тогда у меня будет шанс преодолеть перевал до наступления ночи.

— Разумно, — оценил мою идею монах. — Я скажу брату Яцзеку, чтобы теплые вещи принесли в вашу комнату.

— Спасибо.

— А вторая причина? Вы говорили, их две.

Роман предупреждал меня, что некоторые вопросы могут быть опасны, но я не для того сюда шел, чтобы не задать их:

— Также я надеялся что-нибудь узнать о другом страже. Я знаю, что он направлялся в ваш монастырь, но в Арденау не вернулся.

Это было ложью, я не знал, куда шел Ганс, но решил посмотреть реакцию. На лице брата Квинтена отразилось лишь удивление.

— Страж? К нам? Нет, никто из Братства не посещал монастырь. Вы первый за многие годы.

— Хм… Я был уверен, что он приходил к вам, и надеялся, что вы прольете свет на его исчезновение.

Равнодушное пожатие плечами:

— Я, конечно, не всегда был здесь, в миру много работы, но обязательно бы услышал, если бы к нам заглядывал кто-то из стражей. Такие гости у нас большая редкость, были бы разговоры. Сожалею, но ничем не смогу вам помочь, господин ван Нормайенн.

Я не стал скрывать свое разочарование:

— Очень жаль.

— Зачем он шел в монастырь?

Вопрос был невинный, но я насторожился. Возможно, это ничего не означает. А быть может, от моего ответа зависит очень многое. Так что я ответил правду:

— Не знаю. Никто в Братстве не знал. Он предпочитал не распространяться о своем путешествии.

— Как давно это было?

— Десять лет назад.

Монах вздохнул:

— Возможно, он пропал где-то в горах. Места здесь пустынные и опасные.

— Возможно… — эхом откликнулся я. — Ну что же. Раз у вас его не было, то меня больше здесь ничто не задерживает, и я с чистой совестью могу отправиться по своим делам, как только помогу вам с самоубийцей. Спасибо, что уделили мне время.

Брат Квинтен поднялся вместе со мной, и в этот момент из соседнего зала раздался громкий металлический звон. Монах нахмурился, широким шагом подошел к двери, распахнув ее, выглянул.

— Что за чертовщина? — удивился он.

Карниз, на котором висела тяжелая бордовая занавесь, упал на пол, открыв ранее не видимую мне стену.

— Ух! — Вот и все, что я мог сказать, глядя на огромную фреску.

В длину она была больше десяти ярдов, в высоту — все пять. В отличие от той, что я видел в трапезной, эта оказалась яркой, словно ее нарисовали неделю назад. Но не это было поразительно, а талант художника. Мастер продумал все — перспективу, позы, падение света и тени, блики на лицах и полутона одежды, каким-то немыслимым образом сумев придать плоской картине объем — нарисованные фигуры, казалось, стоят за стеклом, в мире, где застыло время.

Ярко-алое небо контрастировало с белой, укрытой снежной периной землей. Кое-где снег растаял, и были видны темные проплешины обугленной почвы. На заднем плане черным силуэтом выделялось кряжистое дерево без листьев. Его ветви охватывало разгорающееся пламя.