Повторяя, на этот раз я усиливаю давление, и мои бедра инстинктивно выгибаются вверх. Когда я мастурбирую дома, под защитой простыней, моему телу требуется много терпения, чтобы стать восприимчивым к моим собственным пальцам. Я могу туда добраться, но обычно это занимает у меня больше времени, чем я готова уделить. Мой розовый вибратор выполняет свою работу намного быстрее.
Но под пристальным взглядом Астора мое тело реагирует быстрее, чем когда-либо. Это заставляет меня задуматься, что в нем такого, что так отличается от других. В какой-то момент я подумала, что между мной и Калланом существует неизмеримая химия, но зная, как Астор может заставить меня чувствовать себя одним лишь взглядом, я знаю, что тепло, которое, как мне казалось, когда-то было у меня, было бы прохладным по сравнению с этим.
Мои пальцы движутся ниже и дразнят мое отверстие. Я знаю, что найду, когда запущу их внутрь. Астор сказал, что хотел намочить меня, не прикасаясь ко мне, но когда я прижалась к двери, его рука зарылась в мои волосы, мое тело уже отреагировало на него.
— Вот и все, — подбадривает Астор, когда я ввожу один палец внутрь. — Намокни настолько, что с тебя будет капать кровь, когда я наконец прикоснусь к тебе. Я хочу, чтобы ты была готов принять мой член.
— Я готова, — стону я, добавляя еще один палец. Он быстро покрывается таким же соком, как и другой. — Я хочу тебя прямо сейчас.
— Уже умоляешь меня? — его насмешка только усиливает пульсацию в моей киске и заставляет мои соски напрягаться. — Сначала дай мне то, что я хочу, а потом я сделаю то же самое для тебя. Продолжай, красотка.
Красотка.
Это имя сбивает меня с толку. Мои пальцы двигаются быстрее, проникая настолько глубоко, насколько я могу. Я знаю, что если бы он прикоснулся ко мне, он смог бы достичь всех этих чувствительных мест, скрытых внутри меня. Мои глаза бросают взгляд на его большие руки, все еще сжимающие стол, как будто он сдерживает себя. Черт, я готова поспорить, что он мог добраться до мест, о существовании которых я даже не подозревала.
И именно поэтому, когда я вытаскиваю пальцы из своей мокрой киски и начинаю еще раз кружить ими по клитору, я представляю, что это он посылает через меня волны удовольствия. Что это его мозолистые руки заставляют мои основные мышцы дрожать.
Резкий приступ экстаза заставил мои ноги сжаться, а ступни оторвались от стола и потянулись ко мне. Руки Астора сомкнулись вокруг моих лодыжек и заставили мои ноги раздвинуться. Он кладет мои ноги обратно на стол, и вместо того, чтобы снова отпустить меня, они остаются на месте, сохраняя то положение, которое ему нужно.
Идея быть сдержанной всегда интриговала меня, но я никогда не чувствовала себя достаточно смелой, чтобы признаться в этом кому-либо из своих прошлых парней. У меня такое ощущение, что мне не придется обсуждать это с Астором. Это просто произойдет.
Мой темп ускоряется, мои движения становятся хаотичными, исчезли те медленные дразнящие круги, которые были раньше. Оргазм, которого я добивалась, так близок, что я чувствую, как под кожей нарастает гул.
Все, что мне нужно, это один небольшой толчок, и меня отправят за грань.
И Астор это знает.
— Я хочу знать, такие же приятные звуки, которые ты издаешь, как и все остальные, — его слова омывают меня, как жидкий огонь. — Кончи для меня.
Меня пронзает оргазм, и я теряю контроль над своим телом. Я не могу дышать, корчась в кресле, катаясь на волне за волной удовольствия, в то время как мои пальцы продолжают играть с клитором. Мои ноги снова пытаются непроизвольно сомкнуться, но хватка Астора удерживает меня на месте и заставляет раскрыться, чтобы он мог наблюдать, как моя киска пульсирует с каждой хаотичной волной.
Его руки отпадают, как только я восстанавливаю контроль над своим телом. В глазах проясняется, и я замечаю, как его серые глаза облизывают меня, словно голодный человек, которому только что подали ужин.
— Красиво, — мрачно хвалит Астор. — Так, как я себе это представлял, даже лучше.
Тот факт, что он это изобразил, посылает новый поток тепла по моим венам. Представляли ли мы такой момент одновременно? Пока я лежала в постели и думала о том, каково было бы пересечь с ним черту, представлял ли он меня распростертой перед ним?
Он наклоняется вперед и нависает надо мной. Все это время я была достаточно близко, и он мог бы прикоснуться ко мне, если бы захотел, но он хотел не этого. Этот момент прошел, и по голодному взгляду его глаз я понимаю, что он устал быть просто наблюдателем.