Если бы выяснилось, что у меня была интимная связь со студенткой, это было бы не идеально, но это скандал, который я легко преодолею. Было бы еще проще это сделать, если бы существовали планы перевести отношения в более серьезную и постоянную форму, например брак. Но если бы были раскрыты неприятные подробности наших отношений, я не уверен, что смогу это преодолеть без особого труда. Принуждение студента к вступлению в сексуальный контакт в обмен на сексуальные услуги — это не то, что люди охотно будут игнорировать. Моя фамилия и социальный статус не могли защитить меня от такого уровня внимания.
— На самом деле это просто, — вокруг Рафферти, которого я знал, когда он учился в старшей школе, была тьма, но в то время в его глазах и улыбке все еще горел свет. У него были моменты, когда он был счастлив. Рафферти, который сейчас сидит передо мной, полностью поддался кромешной тьме. Он поглощен этим, и я не уверен, что он помнит значение слова «счастливый». — В ближайшие месяцы студентка по имени Пози Дэвенпорт подаст заявку на перевод сюда в следующем году. Мне нужно, чтобы ты убедился, что ее приняли и дали настолько низкую плату за обучение, что она не сможет отказаться от предложения.
Пози Дэвенпорт.
Я сразу узнаю это имя, но он знал, что я узнаю.
Моя голова трясется от недоверия.
— Спустя все эти годы, ты все еще не можешь двигаться дальше. Ты все еще не смирился с тем, что произошло, не так ли?
Рафферти встает из-за моего стола и пытается поддвинуть стул. Его лицо совершенно лишено каких-либо эмоций, когда он останавливается передо мной.
— Какой бы покой я ни имел, она украла его у меня пять лет назад, и теперь я намерен сделать с ней то же самое, — его рука хлопает меня по плечу. — Я собираюсь ее испортить, и если ты не хочешь, чтобы о твоих внеклассных занятиях стало известно, ты поможешь мне доставить ее сюда.
26
Инди
Немыслимое происходит. Я влюбляюсь в него. Жестоко. Это тоже не красивое и изящное падение. Я терплю крушение и теряю контроль, спускаясь в манящие глубины Астора Бэйнса. Отношения, которые начинались как не что иное, как сценарий «око за око», превращаются в то, от чего, я не думаю, что смогу так легко отказаться.
Уйти от него и продолжать жить так, будто я не полностью поглощена им, кажется невозможным. У меня разрывается сердце, когда я думаю, что для Астора это будет легкая задача. Он будет продолжать, как будто меня здесь никогда не было. В великой схеме его существования я уверена, что время, проведенное с ним, было всего лишь мимолетным событием. И хотя я не могу подтвердить, правдиво ли что-либо из этого, что он чувствует, он не дал мне никаких указаний думать иначе.
Я знаю, что логистика нашей работы запутана и сложна, но я хочу попробовать. Проблема сейчас в том, что я понятия не имею, как вести этот разговор с Астором. Как мне попросить его о большем, если я не уверена, что у него хватит на это сил? Что, если это оно? Что, если он не способен посвятить себя чему-то более реальному и постоянному? Что, если восемь месяцев — это все, что я получу с ним?
Ощущение веревки Юпитера в моей руке возвращает меня в ту ночь две недели назад, когда Астор связал меня и заставил испытать столько ощущений. Я думала, что растворюсь в куче пепла на его одеяле. Той ночью произошло бесчисленное количество незабываемых событий, но почему тот факт, что он настоял на том, чтобы мы спали в его постели той ночью, является тем, за что я цепляюсь?
До этого меня туда никогда не пускали, и он спал со мной только в комнате для гостей. С той ночи я ни разу не спала в своей постели. Он даже перенес мои туалетные принадлежности в свою ванную. Ощущение игры в хаус только усиливается с каждым днем, как и мое ощущение комфорта от всего этого.
Мы настолько далеко ушли от причинно-следственного секса, что его больше нет даже в зеркале заднего вида. Мы на максимальной скорости движемся к чему-то совершенно другому, и я не могу не волноваться, что это ущелье, полное горя.
Юпитер позволяет мне отвести его обратно в стойло после того, как я потратила последний час на то, чтобы насадить его на круглую булавку. На прошлой неделе я плакала от радости, когда он позволил мне надеть на него повод, а потом плакала еще сильнее, когда он позволил мне вести его по арене. Мы медленно возвращаемся к нормальной жизни.
Тесса, которая была здесь на прошлой неделе, обнимала и плакала вместе со мной, когда у нас случился грандиозный прорыв. Она сказала мне, что мой отец будет мной гордиться, от чего я только сильнее заплакала. Он потратил годы на обучение этой лошади; я просто освежаю то, что он привил Юпитеру. Бесчисленные часы я сидела и смотрела, как он работает со своими лошадьми. Я надеюсь, что его методы каким-то образом передались мне, и я смогу превратить «Юпитера» в ту лошадь, которой он когда-то был. Вернемся к лошади, которую оставил мне отец.