И тотчас же Александр ударил себя по щёкам.
«Неужто ты столь слаб? Напиши, обязательно напиши, — обратился он к самому себе в мыслях. — Пусть даже мои слова останутся без ответа, пусть оно будет написано отвратительно, но таким образом я буду честен как с ней, так и с самим собой… Всё будет хорошо.»
Юноша едва заметно улыбнулся. Стемнело так, что сумерки начали скрывать стволы деревьев, смешивая их с единым густым зловещим фоном. Встав и отряхнувшись, Александр направился в сторону города.
***
— Ты кем себья фозомниль?! — неистовствовал Браун, который напал на Александра с того мгновения, как юноша переступил порог дома и закрыл дверь. — Я требоват извинений!
— Es tut mir leid, Herr Braun, das wird nicht wieder vorkommen21, — сказал на ломаном немецком Александр. — До сей поры я никогда не покидал столь надолго этого дома. Заверяю вас, что не ставил своей целью ослушаться вас, потому как точных ограничений вы мне не давали.
— Не даваль? Ты говоришь, не даваль?! Вам ясно быль дать понять, что виходнихь у вас лишь воскресенье! — настоял Браун. — Ты использоваль его в своихь корыстных целяхь!
— Позвольте…
— И зачем я только приехаль сюда, где северный ветер и непослушный ученикь, — покачал головой инженер. — Об этом будет доклад лично Роман Иванович!
Не в силах что-либо сказать в ответ, Александр опустил голову. Его мысли были далеко-далеко от этого места. Ему нужно было лишь пройти в свою комнату.
— Разрешите идти, Herr Braun, — сказал он. — Я со смирением и с полным осознанием своего плачевного положения готов ко всем последствиям.
— Я рад, что ты понимаешь свой вину. Разрешаю.
Едва затворив за собой дверь в свой кабинет, Александр уселся за заваленный чертежами и формулами письменный стол и достал чистый лист бумаги. Затем, отыскав среди завалов перо и чернильницу, он занёс руку над белоснежным полотном. Кончик словно бы сам стал вырисовывать буквы, которые соединялись в слова, слова — в предложения, а те превращались в абзацы письма. И просидел он вплоть до того, как не была закончена последняя строчка:
«Милая Гладерика!
Уже как больше полугода мы с вами никоим образом не общались. Я потерял уверенность, дойдёт ли это письмо до того места, где находитесь сейчас вы. Что уж говорить: я даже не уверен, что вы ещё помните меня. Помните ли вы наш с вами первый и последний разговор, когда мы сидели с вами на лавочке в парке и впервые тогда разделили друг с другом нашу общую мечту? Отчего-то он остался у меня в голове. Даже в моменты самой напряжённой работы, когда мозг кипит, а кисть руки буквально отсыхает от количества выписанных ею формул и расчётов, звонким эхом резонируют внутри меня ваши слова. Не могу забыть я ваше выражение лица и ваши глаза тогда. Подумать только: прекрасная девица после окончания института вдруг пускается в опасную для жизни авантюру… Мог ли кто-нибудь представить себе что-либо подобное? Чтобы хрупкая девушка, воспитанница Смольного института, вдруг резко переменила свой прежний образ жизни ради собственной благородной мечты?.. Я искренне восхищаюсь вами. Для меня вы — живой пример целеустремлённости и старания. Я верю, что вы преодолеете любые трудности на пути ко своей мечте и будете победительницей — отважной и стойкой.
Как я уже писал ранее в этом письме, порою работа кипит столь стремительно, что рука буквально перестаёт ощущаться. Однако прогресс в нашем деле присутствует: чертежи вырисовываются всё более точные и правдоподобные. Более того — спустя столько времени я смог поладить с вашим двоюродным братцем Ваней. Человек он незаурядного ума и, признаться честно, я боюсь, что при такой скорости поглощения новых знаний и учении на своих ошибках он очень скоро обгонит и меня, и Колю, и Серёжу Одинцова, и даже самого Герра Брауна. Словом, он подаёт огромные надежды. Не беспокойтесь за нас: мы содержимся в тепле и уюте, а еда готовится вкуснейшая.
Могу ли я о чём-либо просить вас, госпожа Гладерика? К сожалению, вас нет сейчас рядом, чтобы ответить на сей вопрос. Я отвечу на него сам: право же, нет. Я могу лишь уповать на ваш ответ. Я буду ждать его, и ждать ровно столько, сколько того требует время! Каковы у вас условия? Как проходят ежедневные занятия? Что происходит на испытаниях? Мне интересно решительно всё! Как и вашего ответа, буду я дожидаться и долгожданной встречи с вами. Храни вас Господь, милая Гладерика.
Искренне ваш,
Александр Стефенссон»
Глава 7. Неожиданный визит