— Здравия желаю, — сказала тихо девушка и улыбнулась.
— А? — уставился сонным взглядом командир. — Фамилия?
— Дельштейн-Орлова.
— А… Это ты, — протёр глаза Гриша. — Доброго утра. Ты чего так рано?
— Не спалось, ваше благородие. Вот встала, дабы успеть к утреннему построению.
Всё это Гладерика говорила мягким полушёпотом — таким ласковым, что Гриша и не подумал возмущаться.
— Пожалуй, тебя можно даже похвалить за то, что не стала нежиться на нарах, как это обычно делают твои товарищи, — поразмыслив немного и окончательно взбодрившись, Гриша добавил. — Ну, желаю удачи. Разбуди там свою подругу.
— И вам, ваше благородие! — ответила реверансом Гладерика, нисколько не смутившись тому, что стояла она перед командиром в пижаме. — Так точно!
И девушка побежала по уже сохнущей траве. День обещал быть жарким — с самого утра солнце нещадно начало жечь территорию аэродрома.
— Хоть бы несчастная Глашенька там заживо не сварилась… — сказала Гладерика самой себе и прикрыла лицо ладошкой.
Совсем скоро над лётным полем, отдавая гулким эхом в окрестные леса, уносясь в крестьянские поля, взмыли крики дневального:
— Эскадрилья — подъём! Выходи строиться на утреннюю физическую зарядку! Подъём!
Уже спустя минуту из палатки начали высовываться заспанные лица юношей. Гладерика, тем временем, за эту минуту с небольшим успела переодеться в спортивный костюм. Он состоял из синей майки, такого же цвета хлопковых брюк, берета и кед. На каждом элементе одежды имелись нашивки с эмблемой эскадрильи, а на майке красовался ещё и позывной кандидата.
Спустя несколько мгновений Гладерика первая встала в строй на своё место. Спустя столько времени на этом пятачке оказалась практически вытоптана трава. Комичным было то, что таких пятачков стало двенадцать — и все они располагались в один ряд. Перед флагштоком со спущенным знаменем уже стоял с листами бумаги Гриша Добров. Он стучал по планшету пальцами и то и дело, хоть до официального построения было ещё пять минут, посматривал на карманные часы.
— Ну хоть ты не подводишь, — пробормотал командир, посмотрев на Гладерику.
Девушка в ответ захотела указать на то, что время ещё никоим образом не поджимает, но решила промолчать. Всё равно спустя мгновение в строй встал вечно невозмутимый Стёпа Адлерберг. Гладерика улыбнулась и кивнула ему в знак приветствия. Он ответил тем же, только без улыбки. «Скорее уж, мир перевернётся с ног на голову, — думала Гладерика, — чем Стёпа улыбнётся в знак приветствия. Однако всё равно человек он замечательный — надёжный и целеустремлённый!». Сегодня утром ей хотелось думать таким образом обо всех. После вчерашних разговоров с Александром и старыми друзьями — пусть даже таких кратких и временами недосказанных — она ощутила прилив жизненных сил. И сил этих стало так много, что ими стало впору делиться с окружающими. Сама того не заметив, Гладерика продолжила улыбаться.
— Доброго утра, госпожа, — шутливо поздоровался с ней подошедший сзади Ваня Дашков. — Вы сегодня необычайно веселы! Что-то особенное случилось?
— Разговорчики! — тут же отреагировал Гриша.
— И тебе доброго утра, — шепнула ему Гладерика.
Дашков слегка приподнял в удивлении бровь, однако кивнул и встал на своё место. Таким образом, спустя пару минут весь состав эскадрильи был в строю.
— Эскадрилья, равняйсь! Смирно! — скомандовал Гриша Добров. — Поднимать знамя сегодня выпадает честь… А, впрочем, и думать особо и нечего. Самые примерные на сегодня кандидаты — «Аурус» Дельштейн-Орлова и «Старгейт» Адлерберг. Впрочем, как и всегда. Что же… «Аурус», «Старгейт», ко знамени бегом — марш!
Гладерика и Стёпа послушно повиновались. И вот они встали по бокам флагштока. Стёпа уступил место девушке, встав рядом и приняв стойку «смирно».
— Знамя нашей великой страны — поднять!
И весь личный состав, повернув головы ко знамени, тотчас снял спортивные береты. Гордо блеснули на июльском солнце нагрудные значки. Все двенадцать человек, вместе с командиром, запели гимн. Слова в нём были незамысловатыми — прошение у Бога о сохранении Императора и о его царствии во их славу. Однако, когда практически мужской хор исполнил его мощными и приятными голосами, в воздухе над аэродромом повисла, пусть на несколько минут, строгая торжественность, заставившая некоторых учащихся поднять голову чуть выше, некоторых выпрямиться чуть стройнее, а иных и вовсе закрыть глаза.