— На месте стой! Не двигаться, руки по швам! — голос сразу же выдал в нём Гришу Доброва. — Вы, трое, отведите пострадавших в лазарет, а затем на построение! Сейчас я вам устрою ночные полёты…
Выражения, интонации и голос Гриши не предвещал ничего хорошего. Доктор Ларсен и Глаша проснулись по тревоге и сразу же приняли Милю и Александра, положив их на койки. В свете ламп оказалось, что всё лицо Мили было в крови. На теле Александра не было видно никаких видимых следов, за исключением красных рук. Гладерика испуганно смотрела на лежащих без сознания юношей, порывалась помочь, но Глаша отказалась.
— Иди на построение, — сказала она, выставив вперёд левую руку, а правой смачивая марлю в воде.
Девушка повиновалась и проследовала ко штабной палатке. Там уже собрались все, кто был на лётном поле, кто тушил пожар, а также те, кто отдыхал в палатках. Гриша выглядел по-настоящему свирепым — таким его ещё никто ни разу не видел.
— Равняйсь! Смирно! Значит так, слушайте меня внимательно. Слушайте и осознавайте, каких масштабов преступление вы только что совершили. Причём совершили вы все! Все, кто в этот день допустил даже мысль о том, что приказа командира можно ослушаться!
Вокруг фонаря, висящего у входа в штабную палатку, беспокойно кружились мотыльки. В воздухе повисло напряжение сильнее, чем при электрическом разряде.
— Решил я, значит, в столицу не ехать, а проведать мою любимую эскадрилью, чем вы занимаетесь в отсутствие проклятого тирана Гришки. И что я вижу? Абсолютно все двенадцать кандидатов в один день полностью уничтожили всю свою репутацию, свели на нет все свои старания и надежды. Каждый, в ком я видел раньше будущего воздухоплавателя, отныне не будет стоить и ногтя на моём пальце! И ладно, если бы это было лишь среди нас. Нет же: вам понадобилось привезти из города наших инженеров, чтобы вплести их в собственные грязные замыслы! Инженеры в этом случае так же проявили самые свои худшие качества. Доверия после этого вам не будет никакого. Серёжа, — вдруг понизил он голос и подошёл вплотную ко своему бывшему сослуживцу, — и ты с ними заодно? Неужто ты не помнишь, с чего мы вдвоём начинали свою службу? Как чисты были наши журналы поведения? У нас двоих, Серёжа! Я видел в тебе друга, видел опору! И вот так ты теперь со мной поступаешь?
Тот молчал и не шелохнулся.
— Молчишь… После такого ты мне больше другом никогда не будешь! Теперь все, кто был этой ночью непосредственно на лётном поле — шаг вперёд!
Робко и несмело из строя вышли Гладерика, Ваня Дашков, Ваня Орлов, Коля и Серёжа.
— Взгляните на них. Страна должна знать своих «героев»! Эти люди находятся с вами в одной эскадрилье, ели с вами одну еду, делили с вами нары в палатках. Впрочем, все вы теперь представляете собой один змеиный клубок!
Речи Гриши с каждым разом всё больше походили на истерику. Он то спускался на тихие тона, то снова начинал кричать.
— Грядёт война! Большая война! — вскрикивал он, и с каждой сказанной фразой его лицо становилось всё багровее. — А вы хотите оставить Отечество без воздухоплавания?! Такие вы, значит, достойнейшие новобранцы? Я уже было подумал, что с вами приятно иметь дело, но какими же вы оказались подльцами…
Ваня Дашков вдруг вспылил и схватил Гришу за пазуху.
— Ты, чучело в эполетах, нам порядком надоел. Все эти месяцы мы не получили и доли человеческого к себе отношения. Что ты сам-то можешь? Сможешь прямо сейчас сесть в «Мирабель», взлететь, выполнить свои же упражнения и приземлиться так, чтобы не угробить аэроплан к чёртовой матери?!
Гриша оторопел и несколько мгновений не мог пошевелиться.
— Молчишь, — продолжил Ваня. — И так по глазам всё видно. Ты ни на что, кроме как донимать своих ровесников глупыми приказами, не способен. Ты мне ещё с момента первой нашей встречи не понравился. «Подобные намерения будут восприняты мною как инсинуации, чем вы оскорбите мою офицерскую честь», кажется, так ты говорил? Ну, так где твоя честь, офицеришка? — ухмыльнулся Ваня. — Кидай перчатку, ну же. Сатисфакция не заставит себя долго ждать, уж поверь. По крайней мере, если этого не сделаешь ты — это сделаю я; и пусть пуля нас рассудит!
— Ваня, полно, — испуганно произнесла Гладерика. — Прекрати.
— Это уже не шутки, Ваня, отпусти его сейчас же, — настоял Стёпа.
— Его-то? — показал Ваня поворотом головы на испуганного Гришу и тут же разжал пальцы.
Тот отстранился на пару шагов назад.
— Т-ты, — сбивчиво и тихо начал он. — Хоть понимаешь, что ты только что сделал? Да тебе прямая дорога под трибунал и на каторгу. Я лично прослежу, — опять начал заводиться Гриша, пусть даже не с таким запалом, — чтобы лично полк конвоировал тебя пешком до Камчатки в шестипудовых кандалах.