— Она овладела тайной эфира, — пошутил кто-то из присутствующих, после чего под редкий смех студентов был осажен профессором.
Ваня, очевидно, шутки не оценил, поскольку мгновенно поднял руку. Его заметил Александр Фёдорович.
— Прошу.
— Птица летает за счёт формы своего оперения, — выпалил Ваня. — Потоки воздуха, создаваемые взмахами крыльев, направляют её вверх. Этой силы достаточно, чтобы преодолеть силу тяготения.
— Что же, вы сделали попытку. Однако ответ не совсем корректен. Хочет ли кто ещё попробовать?
Ваню словно окатило кипятком. Он, хотя уже давно вырос из капризного и обидчивого мальчика, всё же с багровеющим лицом резко опустился на своё место. Тут руку поднял Александр.
— Я вас слушаю, — сказал Можайский, увидев руку юноши.
— Птица летает за счёт подъёмной силы, — ответил, встав с места, Александр. — Дело действительно в форме её крыльев. Закон Бернулли гласит: сила давления в жидкостях и газах обратно пропорциональна их скорости. Давление снизу крыла птицы выше, поскольку скорость воздушного потока под крылом птицы ниже. Это давление и удерживает птицу в воздухе. Это и есть подъёмная сила.
— Превосходный ответ, — удовлетворительно молвил Можайский. — Действительно, это так: если взглянуть на крыло птицы в его профиль, можно увидеть, что оно чем-то напоминает каплю, — с этими словами Александр Фёдорович изобразил на доске крыло птицы в разрезе. — Вы видите, что верх крыла немного выпуклый. Проходя сквозь небесную гладь, крыло как бы разделяет воздушный поток надвое. Один устремляется под него, а второй — поверх. Поскольку частицы воздуха должны сойтись равномерно в одной точке за крылом, тому их потоку, что устремился над крылом, потребуется больше скорости, так как и расстояние, преодолеваемое им относительно частиц под крылом, вследствие выпуклости крыла становится больше. И здесь в силу вступает закон Бернулли, который, как правильно указал студент, описывает силу давления в жидкостях и газах. Давление под крылом становится больше, нежели над ним, поэтому птица и удерживается в воздухе. Надеюсь, я доходчиво объяснил вам данное явление.
Можайский нарисовал вторую стрелку, которая вела от центра птицы вверх. Ваня решил не сдаваться, посему повторно поднял руку.
— Я вас слушаю, — вновь обратил на него внимание Можайский.
— Позвольте, может ли птица удержаться исключительно на подъёмной силе? Ведь даже самое лёгкое пёрышко, какой бы формы ни было, рано или поздно упадёт на землю, не приложи оно для удержания в воздухе никакой силы. Что-то же должно удержать птицу в небе помимо подъёмной силы и восходящих потоков ветра?
— Вы верно заметили, молодой человек. Действительно, — с этими словами Александр Фёдорович начертил третью стрелку, которая указывала вправо от центра птицы, — здесь имеет место быть реактивная сила. Сжигая энергию, полученную при потреблении пищи, птица машет крыльями, как бы опираясь их площадью на воздушные потоки и концентрируя их под крыльями, и отталкивается от воздуха, словно лодочник своими вёслами от поверхности воды.
Ваня с удовлетворением уселся на место, скрестив руки на груди.
— Впрочем… Не вы ли — Иван Николаевич Орлов? — всмотрелся Можайский в его лицо.
— Я, — взволнованно ответил юноша, пытаясь вспомнить, откуда тот знает его имя.
— Рад, что узнал вас. Не соблаговолите ли вы зайти ко мне после сей лекции? У меня есть к вам разговор.
— Так точно, — кивнул Ваня, будучи ещё более сконфуженным.
Александр с удивлением взглянул на товарища. Он решительно не мог понять, какое дело может быть у такого человека к обычному столичному студенту. «Впрочем, — подумал юноша, — они же все дворяне. У них свой мир… Никто даже не удивился». И действительно: оглянувшись, Александр не увидел ни одно смотревшее на них лицо. Тогда юноша решил не терять времени зря. Обмакнув перьевую ручку в чернильнице, он принялся делать зарисовку профиля крыла, дав оглавление данной теме: «почему летают птицы?». Можайский тем временем продолжал: