— Так точно, «Эдельвейс»! — воскликнула девушка. По голосу её было понятно, что она была безумно рада слышать своего друга. Впрочем, приёмник вновь зашипел и замолчал.
Стёпа с Александром переглянулись.
— Теперь остаётся только ждать посадки. Пока полёт проходит в штатном режиме. Никаких повреждений или изъянов не выявлено, — констатировал Роман Иванович. — Что же, Александр, я должен признать, что ты создал действительно уникальный аэроплан. За это тебя следует поблагодарить. Однако приказы командования нарушать — дело наказуемое, ведь ты и сам это прекрасно понимаешь.
— Понимаю, — ответил Александр.
Он был искренне рад тому, что ему удалось, пусть даже пару десятков секунд, но всё же поговорить с Гладерикой. Он убедился, что там, на высоте в один километр, она жива и здорова. Она летит — и летит благодаря ему. Данная мысль чрезвычайно грела его сердце. На пару минут он забылся и стал представлять, каково девушке там — среди бешеных потоков и невероятных пейзажей.
Молчание в эфире продолжалось несколько минут, пока приёмник вновь не зашипел:
— Роман Иванович! «Эдельвейс»! Приём!
— «Аурус», Роман Иванович на связи, — ответил стоящий рядом командир эскадрильи.
— Внештатная ситуация. Предположительно — помпаж. Эшелон — два-два.
Холодок пробежал по спине Александра. Руки его задрожали, а лоб покрылся потом. «Как? Но почему? Что произошло с мотором? — вертелись беспорядочные мысли в его голове».
— «Аурус», сохраняй спокойствие. Держи курс ровно, избегай сваливания. Продолжай снижение по плану, — ответил ей Роман Иванович.
Александр рванул к радиоприёмнику. Протиснувшись между Стёпой и Романом Ивановичем, он случайно сбил микрофон, отчего в эфир ворвался стук. Но затем, поставив его на место, он быстро заговорил в него:
— «Аурус»… Гладерика! «Эдельвейс» на связи. Доложи о самочувствии.
— Самочувствие в норме.
— Давление?
— В норме.
— Принято, — отрезал он. — Следуй инструкциям Романа Ивановича. Помпаж исправляется повторным запуском мотора. Попробуй дёрнуть ручку стартера.
Повисло мучительно долгое молчание, во время которого девушка пыталась решить проблему.
— Не работает, — доложила она.
— Не переживай, в крайнем случае аэроплан рассчитан на приземление без мотора. В таком случае следует плавно вести его на воздушных потоках вплоть до глиссады. Как слышно?
Однако эфир, издав пару помех, намертво смолк.
— «Аурус», Гладерика! — кричали в приёмник все трое.
Однако даже после третьей попытки восстановить связь эфир был в гробовом молчании.
— Чёрт! — выругался Александр. — Господа, карту! Дайте мне карту!
Роман Иванович достал из ящика план полёта и раскрыл его на столе.
— Рассуждаем логически, — дрожащим голосом говорил юноша. — Взлёт был произведён в двенадцать часов дня. Сейчас 12:14. Скорость аэроплана — сто пятьдесят узлов. Значит… За данное время она пролетела не более 60 километров. Делаем поправку на вертикальную скорость, потоки воздуха и круги, которые нужно было сделать — получаем вот такой радиус поиска, — изобразил он на карте довольно обширную окружность. — Господа, если через пять минут она не объявится в эфире, нужно будет немедленно её искать.
— Да, — подтвердил Роман Иванович.
Так и получилось: девушка не выходила на связь ни через две, ни через три, не через пять минут. Тогда Роман Иванович вызвался дежурить у радиоприёмника, а Стёпе и Александру приказал выдвигаться. Точнее, Александра он хотел загнать обратно в лазарет, но тот упёрся всеми своими конечностями, что ни при каких обстоятельствах не бросит Гладерику на произвол судьбы. На такое упорство Роман Иванович лишь пожал плечами и приказал снаряжать автомобиль. Им послужил медицинский грузовик, пригнанный к воротам базы. Стёпа буквально вырвал Глашу и доктора Ларсена из светской беседы, погрузил их в машину вместе с аптечкой, а сам сел за руль. Александр уселся рядом. Заведя мотор, все четверо выехали на поиски.
Грунтовые дороги после недавно прошедшего дождя размокли и превратились в месиво из грязи. Автомобиль трясло — порой так сильно, что сидящих внутри подбрасывало чуть ли не до потолка. Вскоре дороги совсем закончились. Александр в качестве штурмана увёл Стёпу в поля. Автомобиль поехал напрямую через пшеницу, сминая её своими покрышками. Качка и тряска усилились, и грузовик начал подозрительно скрипеть. Они смогли проехать ещё около километра, прежде чем мотор, издав протяжный гул, а затем защёлкав и застрекотав, отключился, а из-под капота повалил белый дым. Стёпа немедленно остановил машину. Закусив губу, он смотрел на дымящийся двигатель.