Когда несколько минут спустя Нил вошел в столовую там его уже ожидал переминавшийся с ноги на ногу Льюис и невозмутимо спокойная Джейн Харт.
Столовая на 'Кентавре' — это было произведение дизайнерского искусства. Огромная выполненная в зелено-голубых тонах зала вмещала в себя за раз около двухсот человек, то есть всю команду. Это было одно из непреложных правил космического флота: вся команда должна принимать пищу вместе. Это одновременно объединяло людей и в тоже время выделяло и подчеркивало значимость офицеров, которые садились за отдельный выгороженный прозрачной стеной столик и начинали свою трапезу раньше остальных.
— Ну, что ж, — кивнул Нил остальным, — пойдем.
Он чувствовал себя чертовски неловко. Из-за того, что столовая так тиха и пустынна, из-за того, что Льюис с какой-то тревогой и опасением поглядывает в его сторону и из-за того, что в этой полной тишине слышно как стюарды, накрывающие на столы звенят посудой. Пройдя в небольшую отгороженную от остальных столиков стеклянной стеной нишу, Нил столкнулся еще с одной неожиданностью: ему накрыли во главе стола, где раньше всегда сидел капитан. Это стало последней каплей. Мало того, что он не хотел есть, мало того, что ему было здесь неудобно, но еще и сидеть на месте капитана! Это уже чересчур!
— Переставьте это на мое место, — приказал он официанту, указав на тарелки во главе стола.
— Но, сэр, — попытался возразить ему тот, — это место командира, а вы…
— Вот именно, — не выдержал Нил, — я — командир, и сам решу где мне сидеть за столом!
Больше стюард раздражать его не стал и аккуратно переставил все, на прежнее место Нила. Едва Нил с остальными уселись, по 'Кентавру' разнесся сигнал начала обеда, огромные двери напротив тех, через которые обычно входили в столовую офицеры, поползли вверх, и в обеденный зал повалили матросы. Толпа эта только на первый взгляд была неорганизованна, потому что в ней каждый четко знал свое место и место своего соседа.
Пока остальная команда усаживалась за столы, Джейн начала читать свою обычную благодарственную молитву. Нил, который и сам не знал, верит он в Бога или нет, никогда не обращал на это внимания, до сегодняшнего дня. А все потому, что на флоте было принято, чтобы командир, в независимости от своих взглядов и верований, читал такую молитву, если за столом есть кто-то из верующих. Раньше такую молитву вместе с доктором читали капитан, лейтенант Антонов и Леви. Но Нил, несмотря на то, что слышал ее не раз, не мог сейчас присоединиться к Джейн. Слова, как будто застревали у него в горле. Он не был воинствующим атеистом, подобно Ларбютье, который всегда во время молитвы корчил такую рожу, словно страдает от неприятного запаха, но и в одно мгновение менять свои взгляды и вдруг ни с того ни с сего начинать читать молитвы, считал недопустимым. Единственное, что он сейчас мог сделать — это подождать с обедом, пока Джейн не закончит.
— Аминь, — наконец, произнесла та, и Нил взялся за ложку.
Луковый суп был совсем недурен, но Нил в своем теперешнем состоянии вряд ли был способен его оценить. В отличие от Льюиса, который набросился на еду так, словно голодал перед этим несколько дней. Возможно, что именно так на нем сказался пережитый стресс. Нилу же после того, как он съел несколько ложек, только и оставалось, что тянуть время, глазея по сторонам.
Обеденный зал всегда казался ему чем-то вроде зримого воплощения всех отношений внутри команды корабля. Офицеры, любое слово которых должно было восприниматься как приказ, всегда сидели отдельно, за столиком на небольшом возвышении в красивой и уютной нише. Несмотря на то, что они были вроде как и вместе с остальной командой, но та незримая стеклянная стена, что отгораживала их от остальных, оставалась и после того, как заканчивалась трапеза. Она присутствовала всегда. И хоть и была абсолютно прозрачной, но тем не менее пробиться сквозь нее было практически не возможно.
Ближе всех к офицерскому столику сидели сержанты и капралы корабля, которые, находясь среди солдат, все же воспринимались ими, как люди наиболее близкие к командованию. Капралы с сержантами наблюдали за порядком, и если не дай бог их ревнивое око замечало хоть какую-то провинность, об этом немедленно докладывалось офицерам, которые принимали решение о наказании виновного. При этом, следили за его выполнением опять же сержанты и капралы.