Для начала отправился в Политехнический музей на большой литературный вечер Валерия Брюсова.
Я много слышал о знаменитом Брюсове, но никогда не встречал его портретов. И теперь, увидев поэта на сцене разочаровался. На поэта он никак не походил. Благообразный, в чёрном длинном сюртуке. Усы, борода. Учитель истории и географии, а не поэт.
Брюсов делал какой-то доклад о литературе. Я сидел далеко от сцены, слышал плохо и всё время думал о том, как в антракте пойду к Брюсову и представлюсь ему.
В перерыве я направился к кулисам. Туда меня не пускали. Я начал шуметь, и вдруг… сам Брюсов подошёл к дверям.
- Здравствуйте! - сказал я взволнованно (у дверей собралась толпа любопытных). - Здравствуйте, товарищ Валерий Брюсов! Я - Штейн, председатель Липерского союза поэтов.
Брюсов, видимо, устал и был не в духе. Непонятная усмешка мелькнула на его лице и скрылась в густых усах.
- Здравствуйте, председатель союза, - сказал он. - А зачем вы ломаете дверь?
Вокруг засмеялись.
- Товарищ Валерий Брюсов, - сказал я с обидой и дрожью в голосе, - мне нужно поговорить с вами… и потом, я привёз стихи.
Брюсов нахмурился и пожал плечами. Какой-то рыжий мужчина показался из-за его спины и стал мне делать зловещие знаки.
- Юноша, - крикнул он мне, - оставьте Валерия Яковлевича в покое, перестаньте скандалить!
«Юноша», - сказал он мне, председателю союза поэтов!
А Брюсов не остановил его, Брюсов позволил захлопнуть дверь перед самым моим носом. Вокруг все хохотали. Я ушёл с вечера, не дослушав Брюсова.
Мою душу стала разъедать горечь столичной жизни.
Но мечты о славе не покидали меня. Каждый день после службы, покачиваясь в зубоврачебном кресле, я писал новые стихи.
Однажды вместе с Ниной Гольдиной мы отправились на Тверскую, в кафе союза поэтов, носившее название «Домино».
Там все желающие могли читать стихи с эстрады. Стихи тут же обсуждались присутствующими поэтами. В кафе часто бывали Маяковский, Каменский, Есенин…
Я очень волновался. Не то чтобы я не был уверен в своих стихах, а всё же… Ведь как много завистников! К тому же встреча с Брюсовым настраивала меня тревожно.
Неизвестные мне поэты пили чай, читали стихи. Стихи были непонятные, вроде свириденковских, и во всяком случае уступали моим.
Председательствовал могучий белокурый бородач. Он показался мне симпатичнее других, и я послал ему записку: «Прошу дать слово для чтения стихов. Штейн (из провинции)».
Не председатель союза поэтов, а просто - Штейн из провинции.
Передо мной выступал какой-то носатый критик, ругавший последнюю пьесу Маяковского - «Мистерию-буфф».
Я лихорадочно повторял в памяти, слова своих стихов.
Читал я лучшее стихотворение. Око было напечатано на первой странице «Известий» губисполкома: открывало мой злополучный сборник. Я читал с выражением, с жестами:
В зале разговаривали, звенели ложечками, по я не обращал на это внимания.
Последние строчки стихотворения даже мой соперник Степан Алый считал новым достижением пролетарской поэзии.
Мокрый, дрожащий от вдохновения, сошёл я с эстрады и сел рядом с Ниной. Она ласково посмотрела на меня.
- Слово имеет Владимир Маяковский! - объявил председатель.
Я даже вздрогнул от ужаса. Об остром языке поэта мне не раз приходилось слышать.
- Нина… - шепнул я, - Ниночка, что-то жарко здесь. Может, пойдём погуляем…
- Что ты, Саша! Ведь Маяковский!
Я приготовился ко всему.
Высокий, широкоплечий поэт поднялся на эстраду. Голос его, казалось, едва умещался в маленьком зале.
- Без меня тут критиковали мою «Мистерию», - сказал Маяковский. - Это уже не первый раз. В газетах появляются какие-то памфлеты. Плетутся какие-то сплетни. Давайте в открытую… А ну, дорогой товарищ, - обратился поэт к носатому журналисту, - выйдите при мне на эстраду. Покорите ваши наветы… Боитесь? Не можете? Косноязычны стали? Скажите «папа и мама». А ещё называетесь критик!… Критик из-за угла. Вам бы мусорщиком быть, а не журналистом!
Мне кажется, что я трепетал больше носатого критика.
Теперь он перейдёт ко мне.
Приближалась печальная минута - позор вместо триумфа.
- Нина, - шептал я, - давай уйдём. Душно… И неинтересно.
Но Нина только отмахивалась. Маяковский остановил свой взгляд на мне.