- Надо найти десятого, Ваня. Ты иди домой. Я сам… Но он не хотел покинуть меня.
Два восьмилетних мальчика, промокших до нитки, останавливали одиноких, случайных прохожих и просили их пойти в синагогу десятым. На нас смотрели с удивлением.
Последним прохожим, которого мы встретили, был Василий Андреевич Фильков, вышедший на поиски сына. Он увёл домой грустного, упирающегося Ваню.
Я остался один.
Мне хотелось заныть, как ноет избитый, заброшенный щенок.
Когда отчаяние совсем охватило меня, неожиданно блеснула мысль: у самой синагоги живёт господин Розенблюм. Господин Розенблюм - староста. Он выручит меня. Ему ведь только перейти дорогу. Он будет десятым.
Окрылённый надеждой, я вбежал на второй этаж собственного дома Соломона Розенблюма, дёрнул звонок. Долго не открывали.
- Тебе кого, мальчик? - изумлённо спросила меня, чуть приоткрыв дверь, прислуга Розенблюма, Настя (она иногда водила Веню в гимназию). - Веня уже давно спит.
- Г…господина Р…Розенблюма, - сказал я, заикаясь от волнения.
- Он занят сейчас. А зачем тебе господин Розенблюм?
- Он мне очень нужен, Настя!-умоляюще посмотрел я на неё.
- Господи боже мой, да ты же совсем мокрый! - всплеснула Настя руками и впустила меня в переднюю.
- Что там такое? - послышался густой голос Розенблюма.
Раскрылась дверь из внутренних комнат. Оттуда хлынули свет и тепло. Там горели лампы и смеялись люди. Сам господин Розенблюм вышел в переднюю, что-то напевая. Лицо его покраснело, маленькие глаза блестели. В руке он держал несколько карт.
- Ты к кому пришёл, баловник? - спросил он добродушно. - К Вене?
- Господин Розенблюм… - сказал я задыхаясь. - Вы помните, господин Розенблюм, я читал кадыш на кладбище… Господин Розенблюм, не хватает десятого. Я прошу вас!
- Ничего не понимаю! - затряс головой Розенблюм. Одна карта вылетела из его рук и упала около меня.
Я нагнулся и поднял её. Это был пиковый король.
- Ничего не понимаю! - благодушно засмеялся Розенблюм. - Какой кадыш? Какой десятый?
- Соломон Исаакович! - закричали из внутренних комнат. - Ваш ход!
- Для миньёна, - всё ещё надеясь, прошептал я.
- Для миньёна… - Розенблюм засмеялся каким-то кашляющим смехом. - Посмотрите, какой набожный мальчик! Молодец! Хвалю! Ну, съешь сладкую булочку. Ты же сирота, и у тебя нет таких сладких булочек. Настя, принеси ему сладкую булочку.
- Господин Розенблюм… разойдутся евреи… Надежда покидала меня.
- Мальчик! - внушительно сказал Розенблюм. - Мальчик, гордись! Сам староста будет у тебя десятым!
- Соломон! - опять позвали его.
Они ушёл и больше не вернулся. Настя вынесла мне сладкую булочку и жалостливо посмотрела на меня. Я дрожал от холода и злобы.
Бросив на пол сладкую булочку вместе с пиковым королём, которого я ещё держал в руке, я выругался и выскочил за дверь,
В синагоге стало ещё темнее. Все разошлись. Шамес запирал в шкаф огромные книги.
Он, очевидно, уже забыл про меня.
- Ну… - удивлённо протянул реб Дувид, - ты вернулся? Ты искал десятого?… А все разошлись. Не дождались тебя. Дождь, слякоть… Ну, бог тебе простит, Сендер! Иди домой. - И он ласково погладил меня по мокрой от дождя и слёз щеке.
Когда я пришёл домой, мать стояла в пальто, промокшая, измученная.
- Сашенька! - сказала она. - Сашенька, где ты был? Я уже бегала к Фильковым.
- Мама!-зарыдал я. - Мамочка, я пропустил кадыш…
Я упал на кровать, и мне казалось - сердце сейчас разорвётся, как сердце отца.
Мама заботливо раздела меня, насухо вытерла, заставила выпить горячего чаю и долго сидела над кроватью, перебирая мои спутанные волосы.
Всю ночь я метался в жару. Всемогущий бог, всемогущий Иегова, казалось мне, посылает на меня все свои громы и молнии. Он не может простить мой грех. Я бредил. Отец печально и горько смотрит на меня. Я его предал. Я пропустил молитву. Ангелы господни, ангелы смерти, пронзают меня своими пиками. И один из них, самый страшный и главный - может быть, это даже не ангел, а сам господь бог, - очень похож на карточного пикового короля. Нет, у него рыжая борода. Это господин Соломон Розенблюм пронзает меня пикой. Я проснулся от собственного крика. Поднялся на кровати в бреду, поднял руки к небу и хриплым голосом стал выкрикивать слова заупокойной молитвы.
Я отдавал свой долг богу…
ДЖИУ-ДЖИТСУ
1
К прачке Ефросинье Тимофеевне, жившей напротив пашей квартиры, часто приходил в гости невысокий, коренастый грузчик с пристани. По воскресеньям он помогал дворнику колоть дрова для всего дома. Грузчика звали красивым и довольно редким именем «Ярослав». Он снимал брезентовую куртку и синюю косоворотку, вышитую по вороту красной гвоздикой, и оставался в матросской полосатой тельняшке. Тельняшка эта была предметом зависти всех мальчишек нашего двора. А когда Ярослав в пылу работы сбрасывал и тельняшку, восхищённым глазам ребят открывалась замысловатая татуировка. Здесь был и орёл, несущий в когтях полуобнажённую красавицу, и сердце, пробитое стрелой, и парусный корабль, взлетающий вверх на гребне морской волны, и два скрещённых боевых кинжала. Целая картинная галерея открывалась перед нами на смуглом мускулистом теле Ярослава.