Я услышал его, отшил, а потом продолжил искать. Они потратят пару минут на парковке, потом полторы минуты в лифте, поднимаясь на 26 этаж. Если я не закончу к тому времени, нам конец.
— Где оно, черт возьми? — я прошептал себе под нос, желая, чтобы Дэйн остался, он помог бы мне прошерстить больше территории, но лучше, если он будет дежурить в вестибюле. Это причина, по которой у нас есть время до прибытия наших родителей. Тем не менее, мы бы спланировали все намного лучше, если бы не вся эта идея с ограблением, пришедшая в голову десять минут назад.
Все началось с телефонного звонка, который обернулся криком между мной и моим отцом. Сосед в доме Бельвью Хиллз решил, что сегодня хорошая ночь для стукачей, сказав, что у нас тут вечеринки почти каждые выходные с начала лета. Итак, он мчался по улицам города Сайпресс с мамой, слушающей на громкой связи, и сообщил моим братьям и мне, что доступ ко всем нашим банковским счетам был заблокирован до начала учебного года.
Он был зол, но это никак не было связано с домом. Он даже не был там почти год. Дело в контроле. Всемогущий Вин Голден ненавидит мысль, что что-то подобное происходит у него под носом без его разрешения.
Так что вместо того, чтобы проиграть сделку, которую я заключил с владельцем Шевелле 1970 года, я позволю старому доброму Вину оплатить счет.
Мои телефонные уведомления приходили как сумасшедшие, и по другую сторону порога Стерлинг начал материть меня сквозь зубы.
Сочетание этих двух звуков только нервировало меня. Он сходит с ума, что заставляет и меня сходить с ума.
— Пандора начинает с новостей, — сказал Стерлинг. — Один из ее приспешников сообщил о Вине, что они видели, как он проехал через несколько красных светофоров, чтобы попасть сюда.
Это значит, что он будет мчаться сюда в два раза быстрее, если он так зол. Мой шанс смыться только что немного улетучился.
Я спустился вниз к ящику в столе, все еще надеясь, что наткнусь на ту особенную кредитную карту. Черную без ограничений. Которую мой отец достает только тогда, когда он действительно облажался, и единственный выход — это купить маме что-то достаточно дорогое, чтобы остановить слезы.
Печально то, что обычно это происходит не менее трех-четырех раз в год. Привилегии быть засранцем.
Я не буду использовать карту для покупки бриллиантов или каких-то экзотических каникул. Моя трата — с двигателем LS6 454 под капотом.
— Мусор. Хлам. Какая-то чушь собачья.
Пачки и пачки нераспечатанных конвертов только замедляли меня, когда я рылся. Я откладывал их в сторону, и все еще ничего не нашел.
— Забудь. Я вернусь, как только они лягут спать.
— Как раз, блин, вовремя.
Стерлинг едва успел произнести эти слова, как я услышал, как его ноги зашаркали по мрамору, готовые свалить оттуда. Вполне уверен, что он уже добрался до лифта, ожидая, когда он спустится на наш этаж.
— Когда, черт возьми, ты стал таким ссыкуном? — я отозвался, зная, что он уже слишком далеко, чтобы даже услышать меня.
Давненько я не видел его таким нервным. Вся команда поклялась — никакой травы с июля и до конца нашего футбольного сезона каждый год. Это просто поражает Стерлинга немного по-другому, чем всех остальных из нас. В то время как мы просто наслаждаемся этим дерьмом, он чертовски нуждается в нем только для того, чтобы функционировать. Чувак крепче, чем барабан, и единственное, что нейтрализует это то, что он чаще трахается.
К счастью для него, задницу никогда не трудно найти.
Я был почти у двери и на свободе, но подошвы моих кроссовок заскрипели по плитке, когда я остановился. Возвращаться назад — это самое глупое, что я мог сделать, но... У меня появилась идея, где находится карта.
— Черт.
Я посмотрел на дальнюю стену. Отвратительная, позолоченная картина маслом, висящая над камином, — это больше, чем искусство. Она скрывает сейф. Мой отец понятия не имеет, что я знаю код с десяти лет, но это один из его многочисленных секретов, которые я хранил все эти годы.
Только она могла действительно мне помочь, это было в новинку.
Я посмотрел в направлении свободы, а потом вернулся к искусству.
— Черт, — я пробормотал снова.
Пробежав со скоростью света через всю комнату, я повернул картину на скрытых петлях. Засверкало множество светящихся зеленых цифр из-под нее. Я вбил шесть цифр, навсегда запечатанных в моей памяти. Кнопки пищали при каждом нажатии, и тревога Стерлинга захлестнула и меня тоже.
Я нажимаю последнюю цифру и... успех. На долю секунды, я клянусь, что был агентом 007 в этой гребаной ситуации, прежде чем вспомнил тикающие часы. Я вгляделся в маленькое пространство и осмотрел содержимое.
Серебряный провод USB.
Один из нескольких пистолетов, которыми он владеет.
Коробка с патронами.
Карта, за которой я пришел, и… мобильный телефон.
Я был намерен проигнорировать все, кроме того, что я искал, но я все равно теряю фокус, сосредоточившись на темном экране, расположенном в задней части сейфа.
Есть вполне разумное, невинное объяснение тому, почему мой отец — уважаемый застройщик здесь, в Сайпресс Пойнт и за его пределами — имеет это в своем распоряжении. Однако, чтобы поверить в это, мне пришлось бы притвориться, что я не знаю человека под маской.
Он хладнокровный, манипулятор, дерьмовый отец и трижды долбоёб.
Искушение было слишком велико. Телефон попал в мои руки прежде, чем я смог отговорить себя от этого. Быстро оглянувшись через плечо, я включил его. Понадобится пятнадцать или двадцать секунд, чтобы эта штука заработала как часы. Когда он наконец-то ожил, мне предложили ввести код доступа. Это могло быть что угодно, но мне не нужно было пробовать больше одного раза. Это были те же 6 цифр, что и от сейфа, тот же пароль, который он выбрал для лифта, который открывает доступ в их пентхаус и наш.
День рождения моей мамы.
Плохая привычка, без сомнения.
Не так много значков приложений, что означает, что он редко использует его. Я начал прокручивать то, что казалось фиктивным почтовым аккаунтом, созданным для подключения к телефону. Ничего не отправлено, ничего не получено. Я двинулся дальше. Следующее логическое место для шпионажа — текстовые сообщения и журнал звонков. Все, что могло быть там в какой-то момент, теперь исчезло. И вот я открыл галерею, и тут же попал в полное замешательство.
В другой реальности я был бы шокирован, найдя фотки полуобнаженной цыпочки в телефоне моего отца, но я и не думал, что он безупречен. Женщины — его слабость. Это даже не секрет. Но что-то выбило из меня дух, когда я приблизил фотку и увидел ее лицо.
Потому что я знал эту девушку. Ну, официально мы не виделись, но… Я не забыл ее лицо.
Я впервые увидел ее, когда она стояла в обрамлении пламени у костра, чуть больше месяца назад. Она стояла там, с наивными глазами, невинная. Черт, ни за что бы не узнал ее, увидев то, что вижу сейчас я.
Она позировала на белой простыне, полные губы улыбались в камеру для селфи, сиськи обнажены и направлены вверх. У костра, я помню, мне было интересно, как она выглядела бы голой, растянувшись в моей кровати вот так. На самом деле, если бы Паркер не отвлекла меня своим обещанием лучшего минета из всех, что у меня были, я бы сам узнал.