Получив приглашение от нового лейб-медика императора, Пирогов пришел в замешательство. Он даже не мог предположить, зачем понадобился скромный преподаватель хирургии из Дерптского университета, чинами и званиями не обремененный. Нет, Николай Иванович очень хотел увидеть человека, о котором рассказывали множество удивительных историй, дошедших даже до провинциального Дерпта. Только вот откуда о нем мог узнать человек, с которым Пирогов ни разу не встречался?
Еще больше удивился он, когда господин Кузнецов, который ко всему прочему был намного старше его, с нескрываемым уважением поздоровался с ним, и вообще, в разговоре всячески выказывал ему свое расположение. Причем делал все это лейб-медик царя вполне искренне.
Не удержавшись, Пирогов поинтересовался у Кузнецова, не встречались ли они ранее, а если да, то где и при каких обстоятельствах. На что Алексей Иванович, улыбнувшись, загадочно произнес, что господин Пирогов ему хорошо знаком, но до поры до времени обстоятельства этого знакомства пусть останутся тайной.
Потом разговор у двух медиков перешел в чисто профессиональную плоскость. Пирогов с удивлением обнаружил, что его собеседник в совершенстве знает анатомию и, если судить по его рассказам, имеет опыт в проведении сложнейших операций. Не удержавшись, Николай Иванович спросил:
– Господин Кузнецов, скажите, в каком университете вы получили столь глубокие знания? Я учился в Московском университете на медицинском факультете, в Берлинском университете и стажировался в Дерптском университете. И нигде мне не довелось услышать то, о чем вы мне сейчас рассказали.
– Николай Иванович, – ответил Кузнецов. – Свои знания я получил в России. Где и как – опять-таки я в данный момент не могу вам рассказать. А посетить меня я попросил вот почему. Мне бы очень хотелось, чтобы вы возглавили кафедру хирургии в Медико-хирургической академии Санкт-Петербурга. Я знаю, что в вас есть талант не только хирурга, но и преподавателя. В России же должны быть самые лучшие врачи в мире. Так уж получилось, что нашей стране приходится все время вести войны. И не из-за того, что мы воинственны и мечтаем о подвигах на поле боя. Другие европейские державы завидуют нам и стараются всячески ослабить нашу страну. Войн без потерь не бывает. И долг русского медика – оказывать помощь раненым воинам, спасать их от смерти. Для этого и существуют военные врачи. Но они помогают не только тем, кто носит армейские мундиры, но и всем больным и страждущим. Поэтому военные врачи должны разбираться не только в ранах, нанесенных пулями и саблями, но и уметь лечить людей от самых разных болезней. И способы их лечения тоже будут преподавать у вас на кафедре.
– Да, Алексей Иванович, – кивнул Пирогов, – я знаю, что наши солдаты на Кавказе умирают от малярии и дизентерии так же часто, как гибнут от кинжалов горцев.
– Ну, на Кавказе боевые действия, к счастью, затихают. Еще немного – и те горцы, которые еще там воюют, сложат оружие. Но летом из Оренбурга на покорение Хивы, превратившейся в логово степных разбойников, двинется отряд под командованием генерал-адъютанта Перовского. В походе, который состоялся в прошлом году и закончился неудачей, много наших людей погибло от холода и болезней. Надо сделать так, чтобы такое больше не повторилось.
– Не знал, не знал, – покачал головой Пирогов. – Вы, Алексей Иванович, хотели бы, чтобы я принял участие в походе генерал-адъютанта Перовского?
– Нет, предлагать вам такое я не собираюсь. К тому же в Оренбурге есть неплохой врач и ваш однокашник по учебе в Дерптском университете – Владимир Иванович Даль.
– Как же, – воскликнул Пирогов, – мы с господином Далем в Дерпте подружились, но потом наши пути разошлись, и если мы и виделись потом, то нечасто.
– Николай Иванович, мы хотим вам предложить отправиться туда, где ваши знания и опыт пригодятся тем, кто живет на окраине земли Русской.
– Вы говорите об Аляске? – спросил Пирогов.
– И не только о ней, – ответил Кузнецов. – Кроме Аляски, русские люди живут в Калифорнии. Вы слыхали, наверное, о крепости Росс?
– Что-то слышал, – наморщил лоб Пирогов. – Алексей Иванович, если сказать честно, вы меня заинтриговали. Я, конечно, попрошу у вас время на размышление, но, скорее всего, соглашусь на ваше предложение.