«Зачем послал на посмешище. Зачем? Сволочь, свинья — мелькало в Димкином затуманенном мозгу. — Просил ведь. Объяснял. Ну, ничего. Только бы долезть, только бы не опозориться перед всеми… Назад дороги нет. Я докажу им».
Он перебрался на брам-стень-ванты. Руки ослабели. Роганов опять непроизвольно посмотрел вниз. Палубы он не увидел. Внизу блестящее, холодное расстилалось море. Роганов закачался, судорожно вцепился в выбленки…
…Шведов стоял, засунув руки в карманы тужурки. Видя неуверенные движения Роганова, он уже сожалел о том, что послал его на мачту.
«Почему я это сделал? Парень не готов. Сумеет ли он преодолеть страх? Вот так, сразу… Неправильно, черт возьми, напрасно…»
Роганов замер на вантах.
— Вниз, Роганов! — крикнул капитан и, заметив, что курсант не двигается, повторил: — Немедленно вниз, Роганов!
Димка услышал, но приказание капитана подхлестнуло его. Вниз? Нет, только вверх. Он должен доказать капитану и ребятам, что он не трус. Курсант перелез на рей. Он шарил за спиной, пытаясь защелкнуть карабин на заспинке. Так. Кажется, зацепил. Ноги дрожали от напряжения. Он всем телом навалился на рей. Димка выполнил приказ. Отдохнуть, прийти в себя… Потом обратно. Спускаться страшнее, чем лезть наверх. Димка попытался передвинуться ближе к мачте. Он закачался и вдруг почувствовал, как задрожали перты, ноги ушли вперед… Как будто он садился в кресло и проваливался, проваливался в пустоту… Димка закрыл глаза.
Сильный рывок, боль от врезавшегося в тело пояса — Роганов понял, что он сорвался, повис в воздухе. Невыносимо резал сместившийся под мышки пояс… Димка болтался, как мешок на стропе. Позор! Упал с рея! Такого еще не бывало на «Алтаире».
…Роганов еще держался на рее, когда Шведов понял, что сейчас произойдет то, чего он боялся, не хотел. Только непоколебимая уверенность в том, что он всегда знает, как и что надо делать, толкнула его на такое легкомыслие. Страхующий тросик выдержит, он не сомневался, их проверяли неоднократно, а вот выдержит ли у парня сердце?
Стоящие на палубе молча наблюдали за товарищем. Сначала кое-кто пытался острить, но чем выше поднимался Роганов, тем серьезнее становился строй. Когда Димка достиг бом-брам-рея, курсанты замерли.
— Сорвался! — вдруг закричал боцман и бросился к вантам. Строй рассыпался. И тут раздался резкий голос Шведова:
— Штатная команда первой вахты. Наверх! Помочь курсанту спуститься! Быстро!
Матросы по вантам обоих бортов побежали к бом-брам-рею. Спуск Роганова произвели за несколько минут. Умелые руки обвязали его свободным фалом, отцепили карабин и бережно спустили на палубу. Смущенный Роганов стоял окруженный курсантами. Он виновато улыбался, как бы прося извинить его за причиненное беспокойство. К нему подошел Шведов.
— Как себя чувствуете, Роганов? — участливо спросил он. — Ничего с вами не случилось? Ну вот и хорошо. Не очень успешный подъем, зато в следующий раз смело пойдете наверх. Не у всякого курсанта такая практика. Правда?
Шведов посмотрел в глаза Роганову и увидел в них что-то такое, отчего ему не захотелось больше шутить.
— Идите, Роганов, к врачу. Пусть он вас осмотрит. Отдохните, успокойтесь. — Шведов повернулся и, провожаемый молчанием, пошел к себе в каюту.
В каюте капитан лег на диван, закинул руки за голову.
«Очень скверно получилось. Надо объяснить Роганову, почему я послал его на мачту. Он должен понять. Сейчас парень обозлен. Но это пройдет…» — так думал капитан, ворочаясь на коротком диване.
А в это время в курсантском кубрике кипели страсти.
— Ну и вид ты имел, когда болтался на тросике! Как препарированная лягушка, — хохотал Кротов.
— Как тебя угораздило, Димка? Говорят, что такого случая никогда не было на «Алтаире».
— А все-таки кэп напрасно послал его на мачту, — осторожно заметил Гуков. — Ты говорил ему?
— Охо-хо! Не тот пошел моряк, — не унимался Кротов. — С такими много не наработаешь. Особенно в шторм. Как начнут валиться горохом с мачт. Охо-хо!
— Выглядел ты действительно смешно, Димка, — улыбнулся Бибиков. — Висеть-то не страшно?
— Как же ты, Роганов, полезешь на рей в шторм? Тогда похуже будет. Качка, — насмешливо спрашивал Кротов.
— Швед правильно поступил. Надо воспитывать в себе чувство высоты. Верно, Роганов? — важно сказал Варенков. — В военном флоте как учат новичков плавать? Бросят в воду, а там как хочешь.
Димка почти не слышал, что говорили товарищи. Он лег на свою койку, повернулся к переборке. Он никак не мог прийти в себя. Только на одну секунду ему стало очень страшно — это когда он почувствовал, что перты уходят вперед… Потом уже, когда он висел на тросике, страх прошел, тросик выдержал. Осталось чувство стыда за свою неловкость. Особенно, когда матросы «Алтаира» спускали его вниз. Наверное, это выглядело смешно. Но тогда никто не смеялся. Перепугались или не хотели обидеть? Теперь же насмешкам не будет конца. Шведов… Лучше о нем не думать. Он казался ему человеком достойным подражания. Сегодня ореол, сиявший вокруг капитана, померк. Остался мелочный человек, желающий показать, что он может не считаться с самолюбием других, попирать его, выставить на посмешище… Лучше не думать. Разочарование слишком велико. Обида росла в Димкином сердце. Человек, которого он ставил выше других, оказался…