— На румбе? — бодро спросил старпом.
— Девяносто пять, — сейчас же откликнулся рулевой.
Моргунов сходил на бак, проверил впередсмотрящего. Тот стоял на месте, напряженно вглядываясь в темноту. Все в порядке. Старпому опять сделалось невыносимо скучно. Никак не может он привыкнуть к такому плаванию. «Ригель» едва плетется, не слышно шума машины, все какое-то неживое. То ли дело на быстроходном судне. Успевай только определяться. Маяки так и мелькают. На главный мостик, вниз в рубку, взял пеленги, проложил, а тут новые надо брать. Смотришь — и вахта прошла. Много здесь всяких неудобств, на «Ригеле». Даже сушилки нет. Промокнешь до костей, а на следующую вахту опять надо все сырое надевать. И курсантики мучаются. Бедолаги…
— Ветер меняет направление, Юрий Викторович, — услышал он голос рулевого.
— На много?
— Румба на два зашел.
— Ладно. Так держать пока!
— Есть так держать!
…Хороший напиток «Аква-вита». Пьется легко, и голова всегда свежая.
Моргунов снова забежал в каюту, быстро выпил «Аква-виты» и снова поднялся наверх. Вот сейчас, кажется, хорошо. Он ощутил прилив бодрости. Мысли стали такими ясными. Что ж, все прекрасно. Они идут на зимнюю стоянку. Практика закончена. У него будет время подыскать более подходящую работу. Тут он не останется. Платят гроши, да и с Володькой плавать трудно. Какой-то он сухой, некомпанейский парень… Зазнается, что ли? Должен его, Моргунова, на руках носить. Кто ему еще так дело поставит, как он? Дисциплина, занятия вовремя, успеваемость, чистота на судне… Все он, Моргунов, делает. А капитан? Распоряжения отдает да с курсантиками либеральничает. Вместо того, чтобы зажать их в ежовые рукавицы, стихи читает, беседы на какие-то моральные темы проводит… Портит дело.
На горизонте появилась белая полоска зари. Посветлело. Надо взглянуть на карту. Буй Грим-седра-уддэ должен быть виден далеко справа. Это большой, хороший буй. Так-с. Проверим. Что передавал ему второй? Разбудить кэпа? Как будто он сам не сможет повернуть. До буя еще десять миль по его подсчетам.
Старпом взял бинокль, пошел на бак. Оттуда было лучше всего видно. Он пошарил по горизонту. Нет пока ничего. Все чисто.
Моргунов вернулся в рубку, присел на диванчик. Ноги устали. Всю вахту мотаешься взад и вперед. Чуток посидит, отдохнет и пойдет опять на бак искать буй. Скоро должен открыться. Голова старпома упала на грудь. Глаза закрылись. Он задремал.
Моргунов очнулся от крика:
— Юрий Викторович, буй с левого борта!
Кричал впередсмотрящий, прибежавший с бака.
— Я вам свистел, свистел… Буй открылся! Буй слева!
В первое мгновение старпом не понял, о чем ему так настойчиво твердит практикант. Потом до его сознания дошло: «Буй открылся». Вот и хорошо. Лишь спустя несколько секунд он осознал остальное: «Буй с левого борта! А должен быть справа?»
Моргунов подбежал к столу, включил лампочку. Конечно, справа! Он выскочил на палубу. Впереди, совсем недалеко от курса «Ригеля», бело-красным поплавком виднелся буй. У Моргунова пересохло в горле. Он вытащил свисток и пронзительно засвистел.
— Поворот! Скорее поворот оверштаг! — закричал старпом.
Курсанты, не торопясь, поднимались со своих мест.
— Кливер-шкоты трави. Пошел брасы! Лево, лево на борт! — командовал Юрий Викторович, с ужасом наблюдая, как медленно двигаются люди.
«Ригель» не успел повернуть. Удар потряс все судно. Под килем зашуршал песок. Мачты задрожали. Сверху что-то упало и покатилось по палубе. Издав жалобный звук, лопнул фор-штаг.
Прыгая через ступеньки, в тапочках на босу ногу на мостик выбежал Нардин. Из всех кают и кубриков на палубу выскакивали испуганные курсанты, команда и офицеры. У камбуза, почему-то держа в руках туфли, стояла Зойка, с ничего не понимающими, полными страха глазами. Слева, в полукабельтове от севшего на мель парусника, издавая глухое негромкое хрюканье, укоризненно покачивался буй Грим-седра-уддэ. Слева!
— Старпом! Почему не разбудили вовремя?! — заорал Нардин, увидя стоящего в рубке Моргунова. — Почему, я вас спрашиваю, черт возьми?!
Старпом повернул голову — и капитан сразу все понял. В рубке чуть слышно пахло тмином.
— На вахте нажрался, — не имея силы больше себя сдерживать, тихо процедил Нардин. — Сволочь.